Адонис. Французская поэзия XV–XIX вв. - страница 3

Спешит, ища коня, чтобы помчать стрелой.

«Кто смотрит в небеса, о будущем толкует…»

Кто смотрит в небеса, о будущем толкует,

Чтоб внуков удивить плодами сих трудов,

Он, прозревая рок, до неба взмыть готов

И, досадив Судьбе, над смертью торжествует.

Кто славы в мире ждет, кто почестей взыскует,

Кто Небом покорен, а кто поет богов;

Один не сдержит страсть в глуби своих зрачков,

Другой без устали писания шлифует.

Мы вечность зреть хотим, отринув дольний прах,

Бессмертия себе мы ищем в небесах,

И к цели той идем, а путь тернист и долог.

И я, покуда здесь живущий на земле,

Уверен, что теперь на небе Сен-Желе,

При жизни славный был поэт он и астролог.

«Я часто собирал, в раздумья погружен…»

Я часто собирал, в раздумья погружен,

Все сферы, кои мир замкнули словно в раме,

Я воду с воздухом мешал, с землею пламя,

Дабы постичь Того, кем мир был сотворен.

И пятый элемент был мною извлечен,

Что засевает дол обильно семенами,

В величии своем простершийся кругами,

И сам он движется и движет ход времен.

Когда подумаю, что смог постичь впервые

Истоки жизни сей, основы мировые,

Не стану хаоса тревожить я состав.

И для того всегда усердно, увлеченно

Я Аристотеля читаю и Платона,

Чтоб охладеть умом, как прежде мудрым став.

Пьер де Круа

(он же Петр от Креста)

(1539–1614)

«Стрела, стрела любви, слоновой кости жало…»

Стрела, стрела любви, слоновой кости жало,

Вонзившись в сердце мне, усладу принесла;

Так мука сладостна, так сладостна стрела,

Что у меня в груди победу одержала!

О пламя, что навек мне сердце пронизало,

Чья сила от огня в крови моей взросла,

Как сладостен твой жар, жаровня, где дотла

Сгорает плоть моя, что мука истерзала!

О ярь, – не ярость, нет, – твой сладостный порыв

Тревожит сердце мне, стезю туда открыв,

Как сладостен твой пыл, что в дух вошел чрез очи!

Стрела в моей груди обычных стрел острей,

Огонь, мне жгущий плоть, жарчее всех огней,

Ярь, что смущает дух, сильнее яри прочей.

Фламинио де Бираг

(ок. 1550 —?)

«Ты заново родись, чудовище Горгона…»

Ты заново родись, чудовище Горгона,

Пусть обратит в скалу твой взор, что лют и дик,

Плоть, уязвленную от всех любовных пик;

Снаружи я живой, внутри – мертвец зловонный.

Узилище свое покинет дух стесненный,

Судьба освободит его от всех вериг,

И из Чистилища, где светит Солнца лик,

Войдет он в темный грот, где позабудет стоны.

Но ни стенаниям, ни верности моей

Не вызвать жалости у гордой дамы сей,

Что управляет мной своей красы посредством.

По мере той любви растет и боль моя,

С тех пор как свет дневной утратил в горе я,

Ей сердце, плоть сиречь, оставил я наследством.

«О вы, кому приют Эреб…»

О вы, кому приют Эреб,

Покиньте свой ужасный склеп,

Явитесь из пещер Аверна

Взглянуть, как мой удел свиреп

И как тоска моя безмерна.

Владыки ада, зрите то;

Мегера, Цербер, Алекто,

Все Тени с грозной Тизифоной,

Лахезис, Атропос, Клото,

Услышьте стон тоски бездонной.

Все пытки, что в аду страшны,

Моим мученьям не равны,

И нет подобья этой казни.

Среди подлунной стороны

Нет смертного меня несчастней.

Увы, краса младая та,

Жестоким чудищам чета,

Меня силком кудрей схлестнула,

Ей, видно, милость не свята —

Любовь и верность обманула.

Позвольте, духи, вас просить

Ко мне участье проявить

И повелеть суровой Парке

Пресечь юдоль, сей жизни нить,

Чтоб я поплыл в загробной барке.

Когда печаль моя минёт

И Парка тень мою сведет,

Чтоб в адском утопить болоте,

Сей стих, который смерть поет,

В храм Памяти вы принесете:

ТОТ, КТО ЛЕЖИТ ПОД СЕЙ ПЛИТОЙ,

Назад Вперед

Адонис. Французская поэзия XV–XIX вв. - страница 3

Похожие книги