Вечером забираю сына к себе в комнату и мы вместе засыпаем под мультики.
Назавтра, после долгих раздумий, решаю не доставать номер Ильи из чёрного списка. Так будет лучше для всех.
Костика в сад не веду и мы весь день развлекаемся, как только умеем.
Играем в игры, рисуем и даже танцуем под громкую музыку.
Хочу, чтобы у моего сына было счастливое детство, которого я и близко не видела.
****
Мать я в детстве редко помню. Она всегда меня оставляла со знакомыми или своей сестрой, которым не было до меня никакого дела, а сама работала.
В редкие дни, когда мы были вместе, мать либо злилась, либо просто была недовольной.
Сколько себя помню, у меня постоянно было чувство вины.
Дальше началась школа и она орала на меня за любой промах по учёбе.
Я верила, что все дети вокруг нормальные и только со мной всё не так.
В старших классах я стала больше общаться со сверстниками и подтянула успеваемость.
Школу закончила с двумя четвёрками, а остальные в аттестате были пятёрки.
Матери даже на выпускном вручили благодарность за такую умную меня.
Вернувшись домой, она устроила скандал. Кричала, что мой долбанный папаша бросил её, как только узнал про беременность.
А она всё же сделала из меня подобие человека и конечно, это ей я обязана всеми своими успехами.
Через месяц заявила мне, чтобы я поступала в технический колледж, потому что больше у меня мозгов ни на что не хватит.
Спорить я не стала, но документы подала в универ на психолога.
Эта профессия вселяла тогда в меня надежду и уверенность. Хотелось разобраться, что с нами не так и по возможности попытаться исправить.
Мать только через год узнала, что я учусь в универе, а не в колледже.
На этот раз агрессию свою по другому выплеснула, не злилась, как обычно. Она хохотала, как одержимая и смотреть на это было жутко.
Позже, когда догадалась, что у меня кто-то есть, попросила привести его к нам, чтобы познакомиться.
Я поверила, что наконец-то у нас всё наладится. Ведь мы же родные люди.
Светилась вся от счастья, когда привела Илью. Наивная была.
Мама опять смогла меня “удивить”. Она весь вечер откровенно заигрывала с моим парнем, а я молча всё терпела.
Илья после этого, больше к нам в квартиру не заходил, хотя и обсуждать эту дичь не пытался. Не дал материной выходке встать между нами.
Постепенно я стала реже появляться дома.
Забывала рядом со своим сероглазым счастьем про всё на свете и думала, что так будет всегда.
Открываю глаза и снова эта невыносимая боль.
Через несколько секунд догадываюсь, что я в больничной палате. Смотрю на трубки в руке и силюсь вспомнить, как я здесь оказался.
Недавние события начинают восстанавливаться в памяти и я очень жалею, что мне не отшибло её совсем. Потому что я не то что Нике не помог, а ещё и сам умудрился “под раздачу” попасть.
Никита Михайлович появляется не хило так нагруженный. Сам меряет у меня давление и хмуро спрашивает про самочувствие.
– Башка разламывается по дикому, – жалуюсь доктору.
– Так тебя не слабо по ней огрели, – выражается не совсем медицинскими терминами.
– Чё всё так плохо? – тоже гружусь за компанию.
– Не у тебя, – машет разочарованно рукой. – Алексей, которого избили на днях, всё ещё без сознания, – неожиданно делится своими переживаниями. Тут же вспоминаю про свой дар – уметь нравиться всем без исключения.
– Это брат Ники? – уточняю. Михалыч молча кивает. – Вот уроды! – добавляю, с понтом ему это поможет. Но пацана реально жалко. С нисхера “под пресс” попал.
