Дышать спертым воздухом в комнатенке где я и еще пять таких же девушек, не нашедших другой работы, переодевались к началу выступления, хотелось меньше всего. Да и мой номер стоял в списке программы шестым. Для начала, мои коллеги должны были «разогреть» толпу пришедших поглазеть на молодые женские тела.
Я усмехнулась, вспомнив свое первое выступление, едва не ставшее последним в карьере танцовщицы стриптиза…
***
Когда я уже закачивала десятый класс, детский сад, где все еще работала мама, закрыли.
Помещение взял в аренду кто-то из «новых русских», переоборудовавший игровые комнаты и спальни в кабинеты для своего персонала и открывший агентство по продаже недвижимости. Одно из первых в городе.
Впрочем, упавшая ниже плинтуса рождаемость не способствовала наплыву в группы новых ребятишек.
Мама оказалась на улице.
Деньги, еще оставшиеся после похорон вначале дедушки, а затем и бабушки, те, что желавшие обогатиться как можно быстрее старики не успели вложить в пирамиду, таяли на глазах.
Мама искала новую работу. Как вы понимаете – безуспешно.
Как такового выпускного у меня не было от слова совсем.
Директор школы на утренней школьной линейке вручил аттестаты тем, кто готовился шагнуть во взрослую жизнь, и попрощался, сказав, что будет рад нас видеть на выпускном балу завтра вечером.
Мама, помня о том, что её единственная дочь в этом году оканчивает школу, хваталась за голову. Предстояло не только озаботиться нарядным платьем для выпускного, ни и внести немалую сумму в счет оплаты за банкет.
А денег, как я уже сказала, не было от слова совсем. Как и работы для мамы.
Не желая лишний раз огорчать родительницу, я сообщила, что не пойду на выпускной. Не хочу видеть ехидные рожи одноклассниц, которые давно не упускали случая, чтобы подколоть меня по поводу отсутствия «женишка-афганца». Да и сальные взгляды одноклассников, сосредотачивающиеся на моей, ставшей к семнадцати весьма пышной, груди, восторга не вызывали.
Мама махнула рукой:
- Как знаешь. Хорошо хоть школу закончила. Не осталась на второй год. С твоими-то успехами всего можно было ждать.
- Мам, ну что ты такое говоришь? – я спрятала школьный аттестат в ящик секретера, купленного в тот год, когда я пошла в школу. На откидной крышке новомодной тогда мебели я делала уроки все эти десять лет. – Сейчас на второй год никого не оставляют.
- И хорошо, что не оставляют, - обрадовалась родительница, - еще один год я бы тебя не потянула.
Мама вытащила тоненькую стопочку денег из полки с постельным бельем, пересчитала, вздохнула:
- Что делать будем, Алька?
- Отдохну немного и начну работу искать, - сообщила я.
- Отдохнешь?! – взбеленилась незнамо с какого перепугу матушка. – Да ты, вроде как, и не перетрудилась особо!
- Что ты хочешь, мам, - я растерялась.
- Хочу, чтобы ты не у Любки околачивалась, а делом занялась!
И я занялась «делом», читай, попыталась наняться хоть куда-то хоть кем-то хоть за какие-то деньги.
Самое лучшее, что пришло в голову, так это отправиться в городское бюро по трудоустройству, которое по непонятной причине еще не успели расформировать.
- И чего ты от меня хочешь, девочка? – усталая тётка, встретившая меня в крохотном кабинетике, где, кроме неё сидели за сдвинутыми впритык столами еще четверо, буравила мое тело недобрым взглядом:
- С твоим аттестатом только в дворники, - усмехнулась. – Да и то не возьмут.
- Почему? – пролепетала я, не понимая, как тройки в аттестате могут помешать мести улицы.
