И вот еще что.
Его же вчера били и унижали.
Его вчера мордой тыкали в грязный мокрый забор, у него вся морда должна быть раскрашена синяками, а он проснулся, а на лице ни следа, ни царапины. Он специально смотрелся в зеркало, изучал свое лицо. Где ссадины? Где царапины? Где синяки? Его возили по луже, ставили к забору, как смертника, ему вчера тыкали кулаком в зубы, а где же следы насилия? Вот ведь чудо.
Глядя в зеркало, Алехин улыбнулся.
Улыбка получилась уверенная, профессиональная.
В страховом деле такая улыбка очень важна. Придешь к какой-нибудь бабуле, которая давно ничему на свете не верит, уговариваешь, убеждаешь, улыбаешься ей, перечисляешь условия, а сам как бы невзначай посматриваешь на полуоткрытую дверь ванной, там взрослая внучка купается. Главное – улыбаться. Но и собираясь на работу, недоумевал: что за сон такой?
Без всякого интереса глянул на замоченную с вечера одежду.
Там в кармане ветровки должен лежать рак. Металлический, заржавеет.
А на работе шум. «Ой, огромный зеркальный шар!» Метелки в трепете и в восторге. Огромный зеркальный шар! И отражение Зои Федоровны! Зина, мать троих детей, самая смелая, предположила: «Увидишь тарелку – жди событий». А Тася – голубоглазая, тихая, всегда немножечко приторможенная, вдруг рассказала ужасную историю про то, как один американский летчик погнался на военном истребителе за летающей тарелкой, а из летчика чудным образом вымыло весь кальций. Вернулся на базу, трясется, как холодец. Жена теперь держит своего летчика в большом эмалированном ведре. А метелка Ася, всегда симпатизировавшая Алехину, вспомнила, что некоторые люди, видевшие летающую тарелку, сами научились летать. Подпрыгнут, зависнут в воздухе и начинают летать понемножку.
– Да вы чего это, – обиделась Зоя Федоровна. – Я на девятом этаже живу.
Пользуясь разговорами, Алехин из кабинета Зои Федоровны позвонил Соньке Лужиной. Было время, когда с этой Сонькой они запросто могли сделаться мужем и женой – лет семь назад, когда Алехин только начал работать в страховой конторе. Но Сонька с самого начала водила его за нос, то есть даже в самые лучшие месяцы их отношений не отвергала ухаживаний речника Косенкова. Позволяла провожать до дома, вывозить на веселые пикнички, но если что, рядом сразу оказывался мрачный речник Косенков. Устраивая свое счастливое будущее, Алехин на самых льготных условиях последовательно застраховал все немалое Сонькино имущество, даже устроил ей льготное свадебное страхование, но вышла Сонька все-таки за речника. И теперь Алехин видел ее раз в год, когда скромно заходил к Косенковым пролонгировать их многочисленные страховки. При этом Сонька смотрела на Алехина с укором.
Разговаривал он с нею всегда на одну тему. «Ну почему так? – жаловался. – Ну почему, Сонька, как что-то плохое происходит, так непременно со мной? Сама погляди. Всех соседей давно посносили, а мой домик обходят как заколдованный. Мне что, жить на пустыре до старости?»
И сейчас пожаловался, а Сонька сладко зевнула.
– Сразу видно, что ты спишь, – разозлился Алехин. – Все работают, а ты спишь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
