Если нет того опыта, который был у Оберона, то ее и не заметить. Вот и прекрасно: Элиза будет жить спокойно, не опасаясь, что особо рьяный студент обезумеет от ненависти к порождениям тьмы настолько, что применит на ней навыки, которые получил во время занятий.
Парни, которые учились на факультете Оберона, были полны ненависти. Ненависть двигала всей их жизнью – у каждого порождения тьмы отняли или изувечили близкого человека. Иногда Оберон думал, что без потери не станешь охотником.
Он ведь тоже потерял. И только после смерти Женевьев окончательно стал тем, кем стал.
- А кто та девушка с деканом? – услышал Оберон едва различимый шепот. Второкурсницы с факультета предвидения, деловитые и любопытные, им до всего было дело. Не надо было оборачиваться, чтобы понять: они глаз не сводят с декана и его спутницы.
- Это его невеста. И новая ассистентка милорда Ламера. Вчера приехали.
Акима наконец-то закончил свою речь, хлопнул в ладоши, и над залом вспыхнули огоньки – знак начала учебного года. Неугасимое пламя символизировало свет науки, который разгоняет тьму невежества и защищает от бед. Студенты восторженно ахнули и зааплодировали.
Оберон не мог не радоваться тому, что на них с Элизой больше не покушались. И искренне удивлялся тому, что убийцы оставили свои попытки добраться до них. Домоправительница вчера прислала ему очередное письмо: ремонт идет, ничего не нашли, никто не интересовался делами юной Леклер.
Это было странно. Оберон полагал, что случилось нечто, после которого смерть Элизы стала бессмысленной. Но каким было это нечто? Почему организатор потратил время и немалые деньги на сгибельника и артефакт для пистолета, а потом все бросил?
Неужели Элиза почему-то стала не нужна ему?
Чем больше Оберон думал об этом, тем сильнее верил в то, что убийца еще нанесет удар. И надо быть к нему готовым.
Когда студенты потянулись к выходу из зала, Оберон вдруг увидел, что принц Жоан вдруг быстрым шагом спустился и придержал Анри за руку. Зельевар остановился с таким видом, словно собирался отправиться на дуэль прямо сейчас.
- Прошу меня простить, милорд, за мою дерзость, - насколько мог судить Оберон, принц говорил совершенно искренне. Ему и в самом деле было стыдно. – Я сам не понимаю, что на меня нашло. Я, конечно, бесстыжий наглец и гордец, так говорят мои родители, сестры с братьями и весь наш двор, но не настолько. Простите меня. Я действительно поступил плохо.
Анри сцепил руки за спиной, покачался с пяток на носки. Выглядел он крайне задумчиво.
- И вы меня простите, - ответил он. – Обычно я не швыряю студентов по залу, какими бы наглецами и гордецами они ни были. Мой максимум – это отработка, мытье полов в большой лаборатории.
- Подождите, - нахмурился Оберон. В груди снова ожило предчувствие неприятностей. – Ваше высочество, ну-ка взгляните на меня.
Принц послушно вытаращил на него глаза – Оберон дотронулся до его лба, всмотрелся, но не обнаружил ни затемнений ауры, ни мутных нитей в зрачках, которые указали бы на магическое воздействие.
- Что-то страшное? – спросил Жоан, и за страхом в его голосе звучало любопытство. Кажется, парня просто завораживала магия, поэтому он и набился в студенты.
Что еще ему делать дома? Пить и портить девок? Если у тебя есть хоть капля ума, то это быстро приедается – а этот Жоан не был дураком. Дураки никогда не просят прощения.
