Артемиус протянул мне письмо, и я убедился в том, что он нигде не приврал. Особенно добила приписка: «Сообщите об этой новости моему сыну, думаю, он будет рад успехам сестренки».
У меня даже дернулось веко.
Совершенно очевидно, что это очередная провокация со стороны короля.
Вероника была дочерью от очередной фаворитки, но до этого момента среди всех его бастардов, кроме меня и моего сводного брата Рассела, менталистов не рождалось.
— Что скажете, Кристофф?
— Я в восторге, — выдавил ответ. — Нет, в самом деле. Это же замечательная новость. Если меня списали со счетов, значит, и груз ответственности с меня спал. Я свободен, можно не перевоспитываться. Когда я могу освободить кабинет преподавателя этики?
— Не так быстро, — осадил Артемиус. — Вас сюда не только преподавать отправили, но и контролировать поступление представителей низших Домов. Пусть вы были не самым лучшим главой безопасности в замке, но вы им были. Ваша задача не для красоты сидеть в комиссии, а еще изучать мысли каждого, кто к нам приходит. Мы не должны пригреть у себя на груди второго Вильгельма Алмура.
Стоило ему назвать имя того, по чьей вине я получил год назад пулю, меня передернуло.
Но справедливости ради я высказался:
— Вы и первого прошляпили, не заметив сильнейшего мага под боком. Даже «опыт» не помог.
— Тогда мы были не готовы, даже не подозревали, что подобное возможно. Но сейчас, вооружившись знаниями, мы осторожны и рассудительны. Главное, не рубить с плеча, как это делаешь ты.
— Если вы о девчонке, то у меня есть причины!
— Я обо всем, — Артемиус даже глазом не моргнул. — Твоя ненависть к Дому Шерстоун личного характера, но это не повод для необъективности. Зелье у нее вполне рабочее. Ого-го, я тебе скажу, зелье, аж кровь в жилах заиграла, несмотря на мой возраст, — усмехнулся он. — Хотя на тебя, я смотрю, единственного не подействовало. Интересно почему?
Я скрестил руки на груди, не желая озвучивать ответ, потому что он даже для меня был неприятен... Похоже, все, что связано с медом, теперь производило на меня не тот эффект, что должно. И нет, я не импотент!
— Потому что терпеть не могу крыс, — легко нашелся я. — Настолько, что ни одно зелье эти чувства не перебьет.
— Неужели? — не поверил старик. — А мне кажется, дело в чем-то еще. Я ведь в курсе твоих проблем с магическим медом — дело в нем? Девчонка всыпала в отвар пыльцу — было сложно не заметить твою реакцию.
— Ерунда, — отмахнулся я, возможно, чуть небрежнее, чем следовало. — Я в полном порядке. Никаких проблем.
— Тогда почему столько негатива? Неужели дело исключительно в испорченных стенах и чужих сюртуках? — Артемиус наигранно смахнул подсохшую капельку зелья с рукава и даже поднес к носу. — О, уже выветрилось.
Стоило ему шевельнуть рукой в мою сторону, как я вновь перестал дышать — инстинктивно. Проверять, выветрилось или нет, мне не хотелось.
— Я просто считаю, что в академии не место таким, как она, — как можно сдержаннее произнес я. — Во-первых, она женщина. Ее место на...
— Кухне? — заломил брови Артемиус. — Так она вроде бы и не стремится куда-то дальше лаборатории с травами. Она ведь даже не на твой факультет поступила. Пусть учится, ваши пересечения будут минимальны — один час этики в неделю.
Он плавно попытался сдвинуть тему в сторону штатного расписания, а мне дурно стало только при мысли, что четыре раза в месяц придется проходить пытку этой девочкой.
