Даниэль провел семь лунных суток под строгой стражей, и даже Ноэль ничем не мог ему помочь. В редкие моменты их встреч с Варварой в галереях замка Люневиль лишь разводил руками и многократно извинялся, уверяя, что ему самому запрещено приближаться к восстанавливающемуся после энергетиков магу ветра. Селестина зорко стерегла Вантеклера, не отходя ни на миг. Варвара поражалась ее выдержке и даже подловила однажды эльфийку на посту с прикрытыми глазами. Однако стоило девушке подойти ближе, как Селестина тут же распахнула темные, как сама ночь, очи и с привычным сарказмом пояснила, что просто медитировала и пребывала в мире грез. Варвара не стала расспрашивать ее о том, истинны ли ее слова, но позже все же задала интересующий вопрос Мире. Оказалось, эльфы способны обходиться без сна куда дольше людей, позволяя своему сознанию отключаться лишь на пару мгновений.
И вот, за два дня до наступления солрикдафта, Варвара, сидя в зале Совета, наконец дождалась появления Даниэля. Как только его силуэт показался в дверях, девушка тут же захотела броситься к нему и отдаться чувствам, но она заставила себя сохранять хладнокровие. Сейчас она должна была посетить Градец и узнать, где находятся ее родители, а также пообщаться с беженцами из поселений. В тот же день она направилась в портал, сопровождаемая магами огня из Терраны – охраной, назначенной лично Леонардо Фуоко, главой округа.
Выяснилось, что Даниэль, хоть и находился под неусыпным надзором эльфийских целителей, не тратил времени даром. Он уже разрабатывал новые тактики защиты городов и стремился скорее претворить их в жизнь. Именно этим маг и занялся, пока в далеком Градце его возлюбленная Варвара трое суток подряд проводила долгие часы среди жертв боев, а затем, обессиленная, возвращалась в Академию через замок Шпильзауберфельд.
Родная речь, как бальзам на израненную душу, ласкала слух, но радость таяла день ото дня. Родителей Варваре найти так и не удалось. Мира, ее верная подруга, клялась, что они живы – слова провидицы несли искры надежды. Но… в глубине души, подобно догорающему костру, эта надежда угасала, с каждым мигом становясь все призрачнее.
Пока маги Союза укрепляли города, готовясь к новым нападениям Орды, предводительница частной армии Грон-Гарр – При гра-Зар Железная – вынашивала свой план мщения. На спинах виверн, подобных гигантским хищным птицам, ее отряд летел обратно к Орде, оставляя за собой опустошенные земли Союза. Сейчас, когда туман войны здесь слегка рассеялся из-за того, что Артефакт Лорентуса поглотил часть тьмы, украденной у Каиана, император еще не подозревал о предательстве, однако, в силу мнительности, уже догадывался о нем.
Повелитель сидел на своем черном троне, терзаясь гневом.
– Орочья мразь, При гра-Зар! Где ее носит, черт возьми?! – рявкнул Каиан в пустоту зала, с силой ударяя кулаком по подлокотнику. – Дьявол подери! Из-за этой ледяной шлюхи, что ворует мою тьму, как подтвердили исследования его мерзкого Артефакта, я не могу нормально покрыть Ларноречье туманом! Он едва дотягивается до Херсарии… Я даже не могу залезть в голову этой сучке! И ни одной вести от нее! Попахивает предательством… но что я сделаю, если даже не знаю, где она?!
Негодование захлестнуло Каиана с головой. Пуще прежнего сжав кулаки, он заорал:
– Пучок, твою мать! Немедленно расскажи мне хорошие новости!
