Мы вновь вошли в большой зал на первом этаже. Аксель не без труда распахнул тяжелые двери размером в три человека в высоту. На этот раз зал освещался через витражные окна. Восходящее солнце причудливо играло красками на мраморной плитке, создав целое море разноцветных солнечных зайчиков. Я с улыбкой вспомнила, как в детстве любила играть со своей приютской подругой Дженни в игру: она брала зеркальце госпожи Моримото и ловила им лучи, пуская на пол и мебель. А я пыталась ловить их веником, одновременно стряхивая пыль. Так уборка шла веселее, пока, конечно, госпожа Моримото не замечала, что мы стащили её зеркальце.
Перед Бригиттой стояли все деканы факультетов, кроме абсолютов и тёмных. В зале находилось ещё несколько человек: ученики, которые так же не прошли вчера церемонию, как и я, а также другие, просто любопытные, как, например, Аксель. На одной из деревянных скамеек я увидела Анэлию. Она беспечно болтала ножками и что-то жевала – я поняла по двигающимся губам. Девушке с розовыми волосами необычайно шли шляпы-котелки, и наверняка она об этом знала. Анэлия улыбнулась мне, когда увидела, и слегка приподняла шляпку. Я улыбнулась в ответ и прошла дальше.
Бригитта попросила меня подняться на сцену первой. Затем я испытала чувство дежавю, хотя ведь я уже и вправду проходила всё это один раз. Мои руки на автомате потянулись к ручкам кубка. Быстрее начнём – быстрее закончим.
Глифы на чаше засветились нежным белесоватым свечением и отделились от корпуса, словно материализовавшись и став осязаемыми. Я заглянула в кубок – он начал наполняться на моих глазах жидкостью, переливающуюся и блестящую на свету.
«А если уронить?» – пронеслось в моей голове. Руки предательски дрогнули, но я задержала дыхание, сконцентрировав своё внимание на пальцах. Кубок не упал. Иначе я бы даже не знаю, что случилось. Выгнали бы, наверное, даже не дав шанса. Впрочем, у Бригитты ещё появится шанс меня выгнать.
Я продолжила медленно поднимать кубок. С каждой секундой это становилось ощутимо тяжелее, но я сравняла кромку чаши с губами, как это делали другие. И внезапно всё вокруг вспыхнуло красным. Кровь. Кровь повсюду! Она хлещет… откуда она хлещет? Из меня?
Я уронила кубок со звоном, разлив содержимое, заметалась по сцене, хватая себя за лицо, обхватывая плечи. Осмотрела одежду – чистая. Руки тоже чистые. Нигде ни пятнышка. Но перед глазами всё ещё стояла кровавая пелена. Когда она спустя время развеялась, я поняла, что в зале стоит оглушительная тишина, и около двух десятков глаз уставились на меня.
Я выглядела так нелепо сейчас, дрожа на сцене. Мои руки тряслись, в носу свербело – хотелось плакать, и я никак не могла собраться и взять себя в руки. Размякла, словно мокрая половая тряпка.
Поймала взгляд Акселя. Он переживал вместе со мной, сжав руки в кулаки перед собой. Стало чуточку легче.
Бригитта нахмурилась. Устало вздохнула и поправила свой монокль. Но затем просто сказала:
– Румпелина Стоун, ты присоединяешься к…
Ох уж эта никому ненужная интрига! Бригитта просто решила прочистить горло, приложившись губами к белоснежному носовому платку.
