На Гарфилд-плейс жило много итальянцев, однако новая улица граничила с владениями ирландцев, и дом, где поселились Капоне, был населён в основном ирландскими иммигрантами и даже коренными ньюйоркцами. По вечерам дон Габриэле читал итальянские газеты или ходил в «клуб» по соседству, где играл в карты или на бильярде. Донна Тереза каждый день отправлялась к мессе, а по вечерам женщины из её прихода часто устраивали собрания. Мальчики же забывали дорогу в церковь сразу после первого причастия.
В Бруклине только сицилийцы держались особняком; «даго» смешивались с «американцами» – ирландцами, немцами, выходцами из Восточной Европы, – общаясь на особом жаргоне, слепленном из усвоенного в школе английского и вкраплений самых разных языков или диалектов. Дома мальчиков Капоне звали по именам, данным им при крещении, но на улице Винченцо превращался в Джима, Рафаэле звали Ральфом, Сальваторе – Фрэнком, Альфонсо был Аль, Эрминио – Джон (иногда Мими), Умберто – Альберт.
Лидером среди братьев был Фрэнк – красивый, умный и очень заботившийся о своей внешности. Если Ральф добивался желаемого кулаками, то Фрэнк чаще пускал в ход обаяние. Но выжить на улице, не умея драться, было невозможно: там царил закон силы.
Ирландские мальчишки часто дразнили итальянских женщин, когда те шли за покупками или в церковь: задирали им юбки, выставляя на всеобщее обозрение скрытые под ними панталоны. Не встречая отпора, они совсем обнаглели: проникали вглубь «итальянской территории», брали, что плохо лежит, а то и просто били стёкла. Требовалось показать им, кто в доме хозяин. Франческо Нитто, которому было почти восемнадцать, собрал отряд из маленьких драчунов – «ребят с Нейви-стрит». Восьмилетнему Алю Капоне повесили на шею таз и дали в руки две палочки: он будет барабанщиком, и под выбиваемый им ритм приятели пойдут на врага. Пока вокруг бушевала драка, Аль продолжал стучать в «барабан» и петь: «Мы ребята с Нейви-стрит, попробуй только тронь!» После схватки таз вернули владелице – синьоре Адамо, а Аль заслужил себе репутацию надёжного парня.
В 1908 году произошла история, коренным образом изменившая жизнь старшего сына Капоне. Во время очередной драки итальянцев с ирландцами Джим (Винченцо) увидел, как один из «реднеков»[5] приставил нож к горлу девятилетнего Альфонсо. Бросившись на помощь к брату, Джим сильно толкнул противника; тот, падая, разбил стекло витрины. Парень остался лежать, а Джим, испугавшись, убежал домой. Вскоре Ральф, Фрэнк и Аль тоже вернулись. «Ты убил того ирландца», – сообщил брату Аль. Что скажут родители? Им не нужны проблемы. Выхода не оставалось: Джим сбежал из дома, пристроился к бродячему цирку на Кони-Айленде, а потом вместе с ним покинул Нью-Йорк. Много лет спустя он выяснит, что Аль тогда пошутил, желая попугать старшего брата. (Такую яркую историю приводит Дейдре Мария Капоне. Другие авторы, например Дейдре Бэр, утверждают, что Джим ещё в 1905 году сбежал в Голливуд, чтобы стать актёром.)
Тереза любила всех своих детей и многое им прощала, но похоже, что Джима-Винченцо никто и не пробовал искать, чтобы вернуть домой. Ему шёл семнадцатый год – вполне взрослый парень, способный позаботиться о себе. К тому же в 1908 году в семье Капоне снова появилось пополнение: родился Амадо. Скорее всего, родители планировали назвать сына Амадео (Amаdeo), но в свидетельство о рождении его имя записали с ошибкой – Amadoe, и мальчик так и носил его до совершеннолетия, пока не сменил на Мэтью. Два года спустя на свет появилась долгожданная Эрминия, но умерла в младенчестве. Наконец, в 1912 году родилась Мафальда: ей дали имя в честь итальянской принцессы Мафальды Савойской (1902–1944). На этом Тереза сочла свою задачу выполненной. Мафальда станет гордиться своим королевским именем и сердиться, если её будут называть Маффи.
