‒ Не может быть… ‒ прошептал он, насаженный на бивень торба, и свет покинул его глаза. Безжизненная голова обмякла, и Эфель, словно разъяренный зверь, резко развернулся на месте. Враг, еще секунду назад висевшей на его бивне, сорвался и полетел навстречу третьему акису, который пытался сблизиться с Эфелем. Избежав столкновения с телом товарища, убийца отпрыгнул в сторону и стал кружить вокруг Эфеля, словно хищник, загоняющий добычу.
‒ А ты не так прост, ‒ улыбнулся враг торба.
‒ Не я первый напал на вас, ‒ ответил Эф, вскинув секиру перед собой, готовый в любой момент отразить удар противника. Акис понимал, что их главное преимущество ‒ в количестве. Если бы он сумел подобраться вплотную к торбу, то смог бы нанести ему увечья своими непредсказуемыми атаками. Достаточно было одной раны, чтобы закончить этот бой. Каждый кинжал был пропитан смертоносным ядом, способным свалить взрослого галифанта. Торбу не пережить такого удара. К несчастью для акиса, Эфель тоже прекрасно осознавал, что нельзя подпускать врага слишком близко. Хотя торб и превосходил врага в силе и размерах, он значительно уступал ему в скорости. Внезапно один из кинжалов устремился к Эфелю, а следом за ним ‒ и сам акис.
«Быстро», ‒ промелькнуло в голове у Эфа, и он бросился в сторону. Кинжал просвистел в опасной близости от его головы, а враг уже был тут как тут. Удары, обрушившиеся на торба, были молниеносны. Каждый свой выпад акис направлял в незащищенные участки тела, либо в стыки доспехов. Эфель отчаянно парировал, но совершил роковую ошибку, позволив более проворному врагу подобраться слишком близко. Пока что ему везло ‒ большинство ударов приходилось на секиру. Некоторые все же пробивались сквозь защиту, но торб успевал подставлять под них доспехи. Удары лишь высекали снопы искр, неспособные пробить толстый металл, покрывающий его тело. Эфель понимал, что больше так продолжаться не может ‒ одна ошибка, и все будет кончено.
Парируя очередной удар, Эфель внезапно пошел на сближение с акисом. Тот прекрасно понимал, что столкновение с торбом будет подобно встрече с движущейся горой, и бросился в сторону. Внезапным и резким движением Эфель мотнул головой навстречу акису, и тот почувствовал жгучую боль в груди и привкус металла во рту. Убийца взлетел в воздух, словно пущенный из катапульты, и с глухим стуком обрушился на землю. Акис понимал, что нельзя оставаться лежать. Превозмогая боль, пронзавшую ребра, он попытался подняться, чтобы скрыться в тени леса, но торб не собирался его отпускать. Отправив врага в полет ударом бивней, Эфель тут же выхватил кинжал, висевший у него на поясе, и метнул его в противника. Находясь в дезориентированном состояние, акис никак не успевал среагировать на удар, который даже не видел. Внезапный свист ‒ вот последнее, что почувствовал представитель морского народа, прежде чем его дыхание остановилось.
На поляне покоились четыре мертвых акиса. Двое пали от метких бросков кинжалов, пронзивших их черепа. Третий лежал с раной, нанесенной бивнем торба. Четвертый же, казалось, уснул, но внутри него была настоящая каша из внутренних органов, вызванная сокрушительным ударом секиры. Эфель, осознавал, что малейшая ошибка, промах, секунда сомнения ‒ и все могло обернуться против него. Если бы он не сразил одного из акисов в самом начале, если бы второй не принял на себя удар секиры, исход битвы мог быть совершенно другим.
