Александр Солженицын. Портрет без ретуши - страница 21

Успех! Это то, о чем мечтает Александр Исаевич. Он хочет добиться его – любой ценой. Он не хочет остаться в стороне. Нет, практичный Солженицын мгновенно догадывается, что именно сейчас поднимается волна, которая может и его вынести на поверхность. О, Александр слов на ветер не бросает! Если уж он что-нибудь задумал, то стремится это осуществить. «Чем спокойнее на фронте, тем больше в письмах он пишет о литературе», – рассказывает Наталия Алексеевна Решетовская.

И Солженицын с прилежанием и упорством, которому нельзя не позавидовать, работает и в «полевых условиях». Он делает наброски рассказов и других небольших прозаических произведений. Поэтому и откладывает на время план романа-эпопеи. На фронте он пишет рассказ «В городе М». За ним следуют другие: «Лейтенант», «Письмо номер 254». Рукописи этих ранних произведений мне не удалось разыскать, и я не мог уточнить их содержание, однако, если судить по их названиям, ясно, что они были написаны на актуальную, военную тематику. Казалось бы, это и естественно.

Но ведь надо знать Александра Солженицына: он пишет не о том, что его больше всего волнует, а о том, что в данной ситуации наиболее модно и что сулит ему наибольшую надежду на успех. Первый, кто познакомился с прозой Солженицына, был Николай Виткевич. Его воинская часть находилась не очень далеко. Иногда друзья встречались. Можно почти с уверенностью сказать, что в тот момент Виткевич весьма благосклонно отнесся к литературным опусам своего помешанного на сочинительстве друга. Солженицын писал Наталии Алексеевне Решетовской, что Кока стал для него гораздо ближе, чем Кирилл, то есть К. С. Симонян. Виткевичу он читает все, что написал на фронте.

Солженицын жаждет выйти из своего литературного небытия. Но как неизвестному молоденькому лейтенанту – а позднее капитану, – затерявшемуся на извилистых фронтовых дорогах, пробиться в литературу?..

Война – войной, рассуждает он, а пробиться можно. Ведь выходят же в Советском Союзе такие журналы, как «Огонек» и «Новый мир», в редакциях которых сидят опытные редакторы, уже представившие читателям десятки хороших и не слишком хороших писателей и публицистов. Достаточно бы было направить свои труды в редакцию и ждать. Ждать оценки, совета, критики, помощи. Нет, этот путь не для него. Он не хочет поступать «как все». Его должен заметить и оценить сразу большой литературный авторитет.

Так как Солженицын всегда умеет найти друзей или знакомых, которые о нем позаботятся в нужный момент, он и в данном случае не растерялся и составил план действий.

Роль услужливого помощника взяла на себя Лидия Ежерец. Еще в 1941 году она нанесла визиты двум известным советским писателям – Константину Федину и Борису Лавреневу, имея на руках рукописи трех солженицынских рассказов. Такова была воля самого Солженицына.

Еще с детства страдая манией величия, он предпочитал обращаться только к крупным авторитетам. Считая себя «Львом Толстым XX века», он желал войти в литературу именно при посредничестве такого видного представителя советской прозы, как К. Федин. Самоуверенному и самовлюбленному Солженицыну было невдомек, что интеллигентному и деликатному Константину Федину – этому большому мастеру композиции, человеку с мягким характером и чувством тонкой иронии – могли претить грубая фальшь и ложная патетика его первых опусов. К. Федин так и не отозвался на это «новое явление». Об этом свидетельствуют отрывки из многочисленных писем Солженицына к своей первой жене.