Самое настоящее западло. Оно же было
исправно. Что случилось? В болоте беспамятном побывало и забыло, как искры
высекать? Да, оно же неодушевленное. Что бы только понимало? Нет, всего-навсего
испортилось. Как любая железяка, от воды заржавело. Только в считанные секунды.
Теперь нам точно не согреться.
– Так, – вытерев слёзы, я решительно
заявила, – теперь точно идём обратно к ведунье. Там и обсохнем и…
Что
стояло за этим «и» я, честно говоря, не знала. Есть-пить у неё нельзя, на
каменные стулья и скамьи садиться тоже нельзя. Ну, хотя бы у очага погреться удастся.
А когда одежда просохнет, можно надевать и снова в путь-дорогу отправляться.
Только на этот раз как-нибудь мимо болота. Есть же здесь другой путь в царство
чародея?
Или нет?
* * *
– Чего назад поворотили? – скрипучим
голосом осведомился филин.
Поднимаю голову – кружит над нами Эректус,
приглядывается. Всё-то ему любопытно. За каждым нашим шагом, поди, смотрит.
Сторож самый настоящий. Или как он там сам себя называет? Страж.
– Водичка у вас холодная, – кутаясь в
мокрую одежду (как будто это может меня согреть), отвечаю я. – Обсохнуть бы
надо.
– Так кто ж зимой в водоём ныряет? – с
укором произносит филин. – Другого времени не нашли?
Честно? Ещё слово – и я бы ему врезала.
Издевается, такой-сякой над бедными путешественниками. Нет, чтобы что-то
хорошее сказать, ободряющее. Ему-то легко рассуждать. Он в небе парит. В любой
момент взмыл вверх, и никакое болото ему не страшно. Перья лучше шубы зимой
согревают. А нам, двуногим, по колена в сугробы проваливаться да сетовать на
жизнь.
В общем, махнули мы на филина рукой и
пошли, куда собирались. Неспокойно на душе у меня было. Неизвестно, что сулило
нам возвращение к ведунье. Она, вроде, незлобная, а на вид вообще сама милота.
Но то, что в камень меня хотела обратить, это я крепко запомнила. Значит, будем
держать ухо востро.
И вообще я заметила, что все в этом царстве
какие-то… двуличные, что ли. С одной стороны посмотришь – вроде добрые,
безобидные. С другой – каждый норовит тебя пхнуть или задеть чем. И неизвестно
ещё, какие козни нам тут начнут строить. Ох, Алёнка, берегись. То, что царевича
нашла – это меньше половины дела. А вот как к чародею попасть да посох
раздобыть – тут большая сноровка понадобится. И удача.
Домик у ведуньи как стоял, так и стоит.
Ничего с момента моего отсутствия не изменилось. Кругом тишина, ничего не
слышно. Я толкнула дверь (не первый раз в гостях), вошла внутрь. И там тишина.
– Может, хозяйка ушла куда-нибудь? –
предположил Петр.
– Что-то не верится. Заклятье бы какое
тогда наложила, чтоб посторенние войти не могли.
Короче, я оказалась права. Сделали мы ещё несколько
шагов, как ведунья показалась. Словно из темноты проявилась. Мы даже вздрогнули
от неожиданности.
– Испугались? – засмеялась она. –
Напрасно. Я же вам зла не желаю. Верно, Алёнка? – и подмигнула мне. А потом на
царевича взгляд перевела и залюбовалась. – Так вот ты какой, царевич
беспамятный. Хорош, очень даже.
– Он это… – поспешила я вставить реплику, –
память вернул. Как из болота вылез, – и многозначительно потрясла мокрыми
рукавами. С них на пол осыпался снег с талой водой.
Ведунья на мои маневры внимания не
обратила. Продолжила на царевича пялиться. Ещё подошла к нему ближе, руку протянула
и до щеки дотронулась. Ничего себе, она позволяет! Совсем обнаглела, что ли?
Это вообще-то мой царевич. Точнее, мною спасённый. Мне и решать, кому можно до
него дотрагиваться, а кому нет.
