Алии. Касающаяся душ - страница 5

– Хм, тогда, возможно, жертва просто подвернулась под руку.

Я достала мобильный телефон и сделала снимок.

– Герман, надпись нужно как можно быстрее перевести, – я ещё раз посмотрела на стену, – кажется, где-то я эти каракули уже видела, это похоже на иврит, возможно, вампирский иврит.

Герман наклонился ко мне и почему-то прошептал на ухо, хотя рядом никого не было:

– Я вижу, что у тебя появились мысли.

Я подняла голову и посмотрела в его темно-карие глаза. Ему было лет 40, но выглядел он намного старше. Скорее всего, причиной было то, что он постоянно хмурился: между бровей и на лбу пролегли глубокие морщины, и резкие, даже какие-то жестокие морщины были в уголках глаз. Он не любил вампиров настолько, насколько это вообще возможно. Они лишили его дочери – единственного близкого ему человека после смерти жены. Это было полтора года назад. После этого я вообще не видела, чтобы он хоть раз улыбнулся.

В общем-то дочь его не совсем мертва, но её жених оказался вампиром, и она дала согласие на свое обращение. Герман так и не смог принять этого удара и предпочёл считать, что его малышка мертва.

Он даже как-то раз попросил меня ее ликвидировать, но, во-первых, она была законопослушным вампиром: жила тихо со своим мужем под Москвой, содержала цветочный салон и питалась, насколько я знаю, исключительно донорской кровью (по крайней мере не попадалась), а во-вторых, я бы все равно не взяла это задание. Что бы там Герман ни говорил, он не простил бы мне убийство своего ребенка, пусть и обращённого. Такое не прощают. А наживать себе врага в лице главного следователя сверхъестественного отдела я не собиралась. К ведьмам далеко не все у нас относятся снисходительно – лучше не портить отношения с начальством.

К тому же до меня уже не раз доходили слухи, что через подставных лиц он и интересуется жизнью дочери и тайно помогает. Думаю, что однажды у них все наладится.

– Появились, – прошептала я тихо, отметив, что слова от какого-то смутно-страшного предчувствия застревают в горле, – но я не понимаю, для чего вампиру исписывать стену иероглифами мертвого языка. К сожалению, вампирский иврит я не изучала.

Вернувшись к телу, я обнаружила, что его уже засунули в целлофановый пакет.

– Родным сообщили?

– Да, сообщили. Если это вампирский иврит, – начал Герман, – то у нас нет специалистов, способных его перевести. Но я предполагаю, кто может знать его, – добавил он и выразительно посмотрел на меня.

Я замерла. Обычно он смотрел так, когда в его голове созревал мегазверский план относительно меня.

– Ооо, нет… у меня вообще выходной.

– Ты нам нужна, чтобы найти этого больного кровососа.

Он ещё раз пристально посмотрел на меня таким взглядом, которому позавидовал бы любой вампир. Темно-карие глаза, казалось, даже потемнели, уверенности и какой-то мощи в них было хоть отбавляй.

– Поэтому сегодняшней ночью именно ты отправишься к Принцу города.

– Нет! Ищи другого умалишённого, я к этому извращенцу и на шаг не приближусь!

Последнее наше «свидание» закончилось тем, что Принц едва не вырвал мне горло, при этом успев изрядно полапать. Извращенец чертов! Мне с огромным трудом удалось противостоять его гипнозу. Никогда не тонула в вампирских глазах, но его были исключением. Наверное, не зря он стал Принцем Москвы. Противостоять тогда ему помог серебряный крест (работы какого-то древнего мастера – как раз накануне Ник заставил надеть), неожиданно показавшийся из-под блузки и засиявший между мной и этим чертовым вампиром. Боль привела его в чувство.