Алиса коротко на него взглянула и не сбавила ходу. Тот подскочил со скамьи и перегородил ей дорогу.
– Говорят, спать с нами будешь, – все скалился плешивый. – Если замерзнешь, могу погреть тебя. Трением, ха-ха-ха!
Алиса попыталась его обойти или оттолкнуть, но плешивый стоял на своем.
– Смотри, я первый на очереди. А мистер Норрис забил уже после меня.
– Если не заткнешься, то это будет последнее, что ты скажешь в своей жизни, – раздалось из темноты.
Сара вышла на свет и одарила плешивого ледяным взглядом.
– Ты что ли ее телохранителем вызвалась? – ухмыльнулся тот.
Сара ничего не ответила и лишь врезала ему по уху. Плешивый пошатнулся, прижал ладонь к уху и зашипел:
– С-сука!
– Дернешься, без уха останешься, – пригрозила ему Сара. Потом посмотрела на Алису, – пошли.
Спорить и размышлять Алиса не стала и быстро зашагала за пираткой. Они прошли несколько помещений в молчании.
– Сара, что это было? – начала Алиса.
Но та ничего не ответила. Они оказались в темном трюме, свет в котором давали несколько свечей, горевших то там, то сям. Алиса узнала каюту квартирования команды. Все пространство заполняли подвешенные гамаки. Некоторые из них были пусты. На одних полулежали мужчины. На других уже дремали. Кто-то играл в кости, кто-то бренчал на гитаре – кстати, неплохо бренчал. Кто-то гоготал, а кто-то жевал табак.
Запах тут потягался бы с ароматом ночного плацкартного вагона. Резкий смрад немытого тела, дерьма, чего-то скисшего и гнилого. Оно и понятно, кто ж тут уборку наводить будет? Пиратский корабль – не отель и не круизный лайнер.
– Сюда, – коротко сказала Сара.
– О-о-о-о! – послышалось с разных сторон.
– У нас пополнение, да какое!
– А я думал, Доусон трындит про новую женщину на корабле.
– Мистер Дилан, ты как всегда все проспал.
– Такое я теперь точно не просплю. И даже заснуть не смогу.
Сара шла как ледокол. Алиса плелась за ней, не сводя глаз с ее спины. Не дай бог пересечься с кем-нибудь взглядом.
– Здесь, – указала Сара на свободный гамак.
Спальное место, конечно, не ахти какое, но выбора немного. Гамак оказался залитый чем-то в нескольких местах, но целый, да и держался крепко. Приловчиться бы еще на него залезать и слезать. Это только в кино и рекламе гамак ассоциируется с райским отдыхом. А здесь он мало что имеет общего с удовольствием.
– Постельку согреть?
– Может колыбельную? Я ее хорошо пою.
– А может помолимся на ночь? Что предпочитаете «Отче наш» или «Богородицу»?
Алиса смотрела на гамак и боялась оборачиваться. Сара по взгляду поняла, в чем дело.
– Заткнись, Бредли! Тронешь ее – будешь иметь дело со мной, – прорычала Сара.
– Ой-ой-ой, – передразнил тот, кого Сара назвала Бредли. Им оказался здоровенный мужлан с пузом наперевес и страшно густой шевелюрой, разросшейся от пупка до груди, а от груди до подбородка. Сквозь отекшие веки смотрели поросячьи глазки. Кожа лоснилась не то потом, не то жиром.
Бредли не сводил глаз с помощницы кока, но и приближаться не смел.
Сара улеглась на соседний гамак и достала кортик. Она вертела его в руках, чистила кончиком лезвия ногти и перебрасывала из ладони в ладонь. Алиса опомнилась и попыталась влезть на гамак. С первого раза это естественно не получилось, и она чуть не свалилась на пол, чем вызвала общий гогот. Не обращая внимания, Алиса попробовала еще раз. Удача ей улыбнулась. Ну почти. Она забралась на гамак и повисла поперек него. Шевельнись немного и повалишься либо вперед, либо назад.
