– Я же вам говорю, тот тип на легковушке «подрезал» меня. Ну, я на тормоз и хотел на обочину съехать, – чуть не подпрыгивая от возмущения и перенесенного испуга, визжал водитель, – тут меня как понесло по дороге. Напрасно руль крутил – машина совсем слушаться перестала. Даже толком сообразить ничего не успел.
– Ну-ну! Вот лет пять посидишь в каталажке – будет время посоображать! – раздраженно рыкнул похожий на медведя (если судить по небритому лицу и давно не стриженой шевелюре) гаишник.
Водитель набрал в грудь воздуха для достойного ответа, но шумно сдулся от поистине солдатской брани хранителя правопорядка.
В стороне от дороги, на небольшой полянке перед лесом стоял мужчина. Если бы кто взглянул на него, что решил бы, что это оживший персонаж произведений Гоголя или Достоевского, потому одет человек был, мягко говоря, не по моде. Украшенный эполетами и аксельбантом военный мундир, ухоженные и завитые усы придавали их обладателю вид гусара или поручика артиллерийского полка. Но никто не обращал внимания на мужчину, поэтому он мог отстраненно наблюдать за суматохой. В руках гусар держал раненую девочку. По нечеловечески бледному лицу тонкой струйкой текла кровь. Левая рука, вывернутая под углом, покоилась на груди. Девочка прерывисто дышала, с силой выталкивая вверх сломанные ребра. Гусар отвлекся от наблюдения за спасательной операцией и заметил на себе внимательный взгляд ребенка. Он наклонился и поцеловал её в лоб. Затем развернулся и неторопливой походкой направился в сторону чащобы.
Глава 3: Побег из больничной палаты.
Катерина с трудом разлепила глаза. Ослепительно яркий свет скользнул под веки, вызывая слезы. Девочка зажмурилась, но любопытство взяло верх: сначала один глаз, затем другой. Все было как будто под водой. Темные пятна двигались медленно, словно плыли в пространстве. Постепенно изображение становилось четким и ясным.
Тут до Кати дошло, что она лежит на койке в больничной палате.
– Наконец-то очнулась, – пробубнил немолодой мужчина в белом халате, наклоняясь над девочкой. Его голос казался таким далеким, что пациентка едва разобрала слова.
Доктор достал из кармана телефон и быстро набрал номер.
– Оленька, принесите капельницу в шестую палату. И поскорее.
Затем снова сел на кровать рядом с Катей, закатал рукав её кофточки и надел на тонкое предплечье манжету тонометра.
–Как самочувствие? Разговаривать можешь? – спросил доктор, сжимая черную резиновую подушечку. Манжета неприятно сдавила руку.
Катя с силой разжала губы, чтобы ответить, но не получилось: изо-рта вырвался лишь хриплый стон. Где-то в коридоре послышался цокот каблуков, скрип колесиков и дребезжание стекла. Вдруг равномерный стук туфель сбился на мелкую дробь, сопровождаемый возмущенными восклицаниями:
– Молодой человек, в отделение сейчас нельзя! Вы в курсе, что время посещения – с пяти до семи? Эй! Я кому говорю! Стой, чудик!
Двери распахнулись. В палату ворвались двое: длинновязый парень в туристическом костюме и кепке козырьком назад и молоденькая медсестра. Белая шапочка покрывала копну ярко-красных волос. Стройную фигуру облегал чистый выглаженный халат. В руке она держала стойку с капельницей.
Доктор удивленно уставился на юношу:
– Оленька, кто этот гражданин и что он здесь делает?
Парень вихрем метнулся к койке. Он двигался так быстро, что у Кати вновь поплыло перед глазами.
