Альманах «Истоки». Выпуск 10 - страница 15

– Ясна, – Пройдисвет хотел было по-уставному поднести ладонь к козырьку, но вместо этого сбил на затылок кепи, отчего приобрёл какой-то ухарский, дембельский вид. И рота ушла.

Лейтенант Пройдисвет был сердит.

– Резерв! – повторял он про себя, добавляя замысловатые, длинные ругательства. Тринадцать человек да радист, да сам он – командир взвода. Всего, значит, пятнадцать. Два ручных пулемёта. Полтора десятка автоматов. Если духи всерьёз поднажмут, мокрого места не останется… Вот тебе и будет «Обеспечишь тыл»!..

Тем временем радист Жора монотонно вызывал по рации какую-то «Ласточку», и взводный даже не сразу сообразил, что «Ласточка» – это и есть ротный Куманьков. Время тянулось медленно. Пока разгружали ящики, растягивали тент, минуты пролетали незаметно, а потом стали липкими и тягучими, как смола. Солдаты нехотя выкладывали каменный бруствер перед стрелковыми ячейками, вяло переговаривались.

– Слушай, зёма, у тебя дома есть кто-нибудь? – спросил нескладный, худенький стрелок Лёха Рыбаков у ефрейтора Карацубы. Дембель Карацуба был статен, черноволос и принципиально не носил на погонах ефрейторские лычки – «Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора!» На широкой груди его красовался значок с белой эмалевой буквой «М» – «Мастер».

– Конечно, есть! Невеста, – Карацуба неторопливо достал из нагрудного кармана карточку и протянул её Рыбакову. – Во, глянь какая…

Это была игральная карта, дама треф. Совершенно голая негритянка с необъятным бюстом белозубо улыбалась в объектив.

– Красивая! – серьёзно сказал Лёха, так и этак поворачивая карту.

– Ага, – Столь же невозмутимо отозвался ефрейтор. – Ждать обещала!

Рядом бесшумно, из ниоткуда возник старший сержант Матвейчук, весь какой-то острый, резкий, одновременно угловатый и по-змеиному гибкий. Склонившись через плечо Рыбакова, он стремительно, цепкими пальцами выхватил карту из рук солдата, на мгновение поднёс к глазам, и, почти не разглядывая, спрятал негритянку в подсумок.

– Рано тебе ещё смотреть на такое, воин! – Матвейчук хищно осклабился и рассмеялся отрывисто. – Натрёшь себе мозоль на ладошке, как тогда заряжать будешь?.. – Он многозначительно прикоснулся к рукоятке затвора и исчез, – так же неожиданно, как и появился.

– Во борзый! – то ли обиженно, то ли восхищённо протянул Рыбаков.

– Забей! – Карацуба извлёк из того же кармана целую засаленную колоду, ловко хрустнул картами. – Вот, смотри, салабон…

И тут где-то наверху, справа, далеко, но громко и отчётливо, ударил ручной пулемёт. Ему тут же, левее, отозвался станковый. «Та-та-та-та! Та! Та! Та-та-тах!» – звонко и часто стучали очереди. «Ах! Ах! Ах!» – гулко запрыгало по камням эхо. Трещали коротко автоматы, словно там, высоко в горах, занялся и разгорался бездымный пожар. Незримое пламя его уже лизнуло лицо старшего сержанта Матвейчука. Ушла краска со скул, подёрнулись они золой от предчувствия скорого, тяжёлого боя, и только водянистые голубые глаза, как всегда в минуту опасности, глядели хмельно и дерзко.

Над головами солдат, спасаясь от ружейного грохота, пролетела какая-то большая тёмная птица.

Появились первые раненые. Помогая друг другу, они спускались вниз по извилистой крутой тропе. Ротный санинструктор Афонин привёл младшего сержанта Макеева с толсто забинтованной головой. Тот дико озирался, и страшно, невнятно бормотал: «Пацаны, там капец! Нам там всем полный капец!..»