Шел 1591 год. Шах Бурхан Низам второй в сопровождении преданных воинов обходил укрепления крепостных стен города Ахмаднагара. Стража на крепостной стене при виде во всем воинском облачении своего правителя, низко кланялась, приложив правую руку к груди, ладонью к сердцу. Закончив обход, шах спустился с крепостной стены и двинулся в сторону дворца, встречая на улицах города воинов, прибывших на защиту крепости. Во дворце было прохладно и покойно, как в мирное время, казалось, что ничто не нарушит покой его правлению. Бурхан остановился у покоев гарема. Посмотрел на двух черных стражников, стоящих по обе стороны двери ведших в покои. Глубоко вздохнул и прошел дальше. Сегодня он решил навестить любимую жену и наследника, но в облачении воина этого делать не стал. В своей мужской половине дворца к нему пропустили мастера камнереза, выполняющего его заказы в камнерезной мастерской. Челядь знала, то, что положено было знать слугам, что камнерез Ахмат, пользуется особым уважением шаха Низама за непревзойденное мастерство. Его орнаменты, вырезанные из камня дорогих пород, украшают дворец надписями священных цитат Корана, прославляющих Аллаха, и подвиги, дарованные Аллахом правителю Ахмаднагара.
– Ахмат, рад тебя видеть, ты выполнил мой заказ? – спросил Низам.
– Да хранит вас бессмертный милостивый Аллах, пусть славится в веках имя Его. Я выполнил все, что вы приказали мне сделать. Не изволит ли ваша милость взглянуть? – не смея поднять голову, дабы не осквернить своим взглядом светлейшего шаха Бурхан Низама второго, мастер замер в почтительной позе.
– Нет, Ахмат, не здесь. – Сказал шах. При этом он сделал жест рукой страже. Два стражника, стоявшие по обе стороны мастера камнереза, готовы в любой момент броситься на защиту светлейшего шаха, повернулись кругом, и вышли за дверь покоев, оставив шаха наедине с мастером. Когда стража удалилась, шах сказал:
– Теперь можешь доставать и показывать свою работу.
Ахмат достал из-за пазухи сверток, завернутый в шелковую ткань. Бережно развернул ткань. На его ладони засверкал бриллиант, лежащий рядом с кожаным мешочком на тонкой шелковой тесемке. Ахмат протянул шаху свою поклажу. Бурхан, придерживая левой рукой ладонь мастера, правой стал рассматривать безукоризненную надпись на одной из граней алмаза. Бриллиант заиграл перламутровым свечением бликов, в которых преобладали еле уловимые теплые тона желтоватыми солнечными лучами исходившие, казалось, из середины прозрачного кристалла. Бурхан Низам уловил в этой почти не уловимой желтизне кристалла свечение жизни. Алмаз, как бы давал живой сигнал улыбки бликами, игрой сверкающего блеска, предавая знаки своего живого внимания сверкающей игрою исходивших из естества лучей. Низам второй, любовался работой мастера некоторое время, затем спросил:
– А второй камень совершенно такой же, как и этот? – приглушенным голосом.
– Я выполнил все, как вы приказали мне сделать, светлейший повелитель. В мешочке щепотка земли и "Перст Аллаха" вместе.
– Достань бриллиант "Перст Аллаха", я должен убедиться в совершенстве твоей работы.
Ахмат, молча, развязал тесьму и достал из мешочка сверток в пергаменте, развернул клочок пергамента и сверкающий камень, положил на свою ладонь рядом с первым. И грани, и края в кристаллах, и надписи, были совершенны в своей идентичности, за исключением незаметных двух знаков в безукоризненной вязи надписи на фарси на бриллианте, извлеченном из мешочка в свертке пергамента с надписью рукой Бурхан Низам шаха второго, которая должна быть начертана на алмазе "Перст Аллаха".
