Через приоткрытую дверь кабинета с первого этажа доносились звуки фортепьяно. Макмиллан, до того искавший в ящиках стола ключи от винного шкафа, бросив это бесполезное мероприятие, встал и подошёл к окну, пытаясь сообразить, куда же он их задевал и одновременно прислушиваясь к голосам на первом этаже.
– Вы, графиня, знаете, где господин Макмиллан пропадает ночами? – спросил облокотившийся на каминную полку князь Воротынский.
– Мне глубоко безынтересно это, Ваша Светлость… – ответила было графиня, не прекращая играть и не отрывая взгляда от клавиш, делая вид, что ей и в самом деле не интересно, но всё же, любопытство, в конце концов, взяло верх, и после небольшой паузы Алиса спросила – Где же?
– Ищет философский камень… – с ироничной улыбкой ответил князь.
– И как, успешно? – делая вид, что не понимает, о чём идёт речь, интересовалась пианистка.
– Увы, нет…
Макмиллан постоял у окна, почесав затылок, а затем, осознав, что уже и забыл, что он потерял, спустился к гостям. Он встал на третьей снизу ступени лестницы, в длинном халате поверх костюма-тройки, с бокалом вина в руке:
– Не пора ли нам, любезный Вова, открыть коньяк 1825?
– Думаю, на сегодня, дегустация окончена, джентльмены – мисс Сатерленд прекратила играть, и встала из-за пианино.
– Но мы же только начали… – обиженно оправдывался Джордж.
Графиня громко стукнула крышкой рояля, отчего его струны задрожали:
– Нет! Вы, господин Макмиллан, видимо забыли, что было в прошлый раз, когда приехал Ваш кузен-пьянчужка, как же его…
– Айзек – вздохнул Джордж, подходя к Алисе.
– Вот-вот. Когда мы отмечали Ваш день рожденья, он принёс целую бочку скотча и выпил её один. Потом его понесло купаться, а ведь был апрель! И что же?
– Да-да-да… – закивал Макмиллан, в надежде успокоить графиню.
– Он сам чуть не утонул и дядю Смита, что кинулся его спасать, мог утопить!
– Ладно, ладно, хватит вам… – вступился князь Воротынский – Успокойтесь, графиня, мы с Джорджем не выпьем больше, чем налито сейчас в наших бокалах.
Комната была тускло освещена свечами на больших и малых бронзовых канделябрах, у стены, украшенной одинокой тоскливо-мрачной картиной, с изображением разбитой лодки на берегу озера, в холодном ночном лунном свете, стояла софа, напротив которой журнальный столик и два стула из одного гарнитура. На противоположной стене висело разнообразное оружие: шпаги, ножи, арбалеты, луки, мушкеты и русская казачья шашка, привезённая в дар князем Воротынским. На полу лежал тонкий персидский ковёр, над камином висела кабанья голова, а на каминной полке стояла оловянная кариатида. Третья же стена была увешена немногочисленными портретами и дагерротипами членов семьи Макмиллан, а вверху, под самым потолком, на высоте почти трёх метров, висел родовой герб: две руки, заносящие меч.
– Завтра пойдём на кабана, Вова? – спросил Джордж, поставив на журнальный столик порожний хрустальный бокал.
– И не устали вы ещё от охоты, джентльмены? – спросила, со вздохом опустившись на софу мисс Алиса.
– А чем, мисс Салитренд, здесь ещё заниматься? Такие чудесные горные леса, изобилующие зверьём, столь романтичная погода… неужто, скажите, идти на приём к каким-нибудь Макентайрам, танцевать с шотландскими нимфами чечётку?
– Она Сатерленд, Владимир – сквозь улыбку проговорил Макмиллан.
– Ну, почему же к Макентайрам, можно и к Грантам в Кингасси. Они приглашали на обед…
