Читать онлайн Раскас Абель - Записки веселого грешника
Вместо предисловия
Прекрасный день, солнце ушло на запад, а я лежу на балконе и смотрю на совершенно неподвижный голубой океан без волн. Я думаю: «Что же такое счастье? Это то, о чем ты мечтал? Не важно, каким путем и как долго ты шел к нему».
Не знаю почему, но я всю жизнь мечтал жить около океана, и не дальше, чем живу сейчас. Мне иногда кажется, что я могу нырнуть в него сейчас прямо с балкона. Разобьюсь, конечно, но с двадцатого этажа океан выглядит очень близким. Это потрясающе! Если я смог себе позволить такую жизнь, это уже счастье. Если смогу позволять себе такую жизнь хотя бы до свадьбы внука, это тоже счастье. И счастье – ждать этого. Надо просто не обращать внимания на трудности, которые тебя преследуют все это время.
Даже наше беспокойство о детях и внуках – а мы постоянно за них волнуемся – это тоже счастье. Волноваться только за себя – примитивно и скучно. Нас дети часто останавливают: мол, не вмешивайся. А я своей дочери говорю: «Я перестану вмешиваться, только когда мои глаза закроются. Ты уж, пожалуйста, потерпи. Можешь поступать, как считаешь нужным, но я свое мнение буду высказывать всегда, потому что, если в присутствии своей собственной дочери не могу говорить то, что думаю, то где же тогда могу?» И она, будучи умным человеком, успокаивается.
Наверное, я иногда бываю навязчив. Не исключаю. Я – холерик, не совсем уравновешенный человек и могу надоесть. Но сказать, что я нелогичен, тоже неправильно. В любом деле есть своя логика. Наверняка есть и лучшие решения, но почему бы мне не высказать свою точку зрения?
Иногда между мной и дочерью возникают споры. Она – философ и многие вещи знает лучше. Но кому проще переделаться: мне в семьдесят или ей в сорок?..
Надо получать от жизни удовольствие. Это непросто, но надо пытаться жить своей жизнью, а не быть винтиком в чьей-то. И тогда будет намного больше счастливых минут. Надо общаться с людьми, которые приносят только позитивные чувства. И ни в коем случае, даже если это сулит большие заработки, не общаться с негативными, неприятными, нечестными людьми. Маловероятно, что такой человек может принести счастье, даже если с ним удастся заработать.
Я пытаюсь жить именно так, но не знаю, насколько мне это удается. Знаю лишь одно: ни перед кем и никогда не позволял себе унижаться. И хотя супруга часто критикует меня за то, что я неправильно себя веду, я в любой компании поступаю так, как считаю нужным. Я не пытаюсь угодить. Свою манеру общения никому не навязываю: просто я – такой.
Я никогда не оскорбляю людей. Никогда не атакую первым, но если кто-то попытается атаковать меня, то он – жертва в этом поединке. Я, наверное, смешной и часто выгляжу шутом. Но меня это не унижает, и я с удовольствием позволяю подшучивать над собой. И если какой-то долбоеб всерьез будет считать меня шутом, меня это тоже не станет волновать. Смеша других, я сам смеюсь. Я это делаю для себя. Если я получаю от этого удовольствие, почему мне этого не делать?
А ведь довольно часто удовольствие при этом получают и другие. Это – как оргазм: в первую очередь хочется удовлетворить женщину. Но если, не дай бог, не получилось, то ты доволен тем, что сам его имел. Вот почему я хорошо себя чувствую в любой компании. И это не нахальство, как кому-то может показаться. Это просто невероятное желание общаться.
Я всегда и всюду общаюсь. Даже купаясь в океане. Вот сегодня плыл человек, и я с ним заговорил. Он представился довольно известным писателем. А меня и не интересует, известный он или нет. Я не проверял. Но он оказался забавным собеседником, и мы так разговорились, что он забыл, зачем плыл. Выяснилось, что писатель живет через пять-шесть домов от меня, и теперь мы с ним так и будем дружить – в океане. Он, конечно, моложе меня и проплывает две мили. Я столько не проплыву – обычно проплываю только половину этого пути. Хотя… Если возникнет опасность, я легко одолею и большее расстояние…
Сегодня температура за тридцать градусов, а я сижу на балконе и мне даже прохладно, потому что солнце ушло за другую сторону дома, а с океана дует легкий ветерок. На волнах – сотни лодок. Одни вышли просто прокатиться, другие – половить рыбу. Лодки я люблю созерцать, но плавать в них не люблю. Это как в анекдоте, когда грузин на вопрос «ты любишь помидоры?» отвечает: «Так – да. А кушать – нет». В лодках меня укачивает, тошнит. Видно, я создан оставаться созерцателем с балкона.
На больших кораблях, где не испытываешь качки, еще ничего. Но даже это я не очень люблю, потому что на корабле ты замкнут на небольшой территории. Тебе надоедают люди, которых видишь каждый день, стандартная еда в одно и то же время. А я человек нестандартный. Не знаю, к сожалению или к счастью, я ничего не люблю делать по звонку. Мне захотелось есть – я иду и ем. Захотелось что-то делать – беру и делаю. А жизнь по режиму – это не для меня. Я считаю, что в каждом режиме заключен элемент насилия над личностью. Но как можно управлять большим количеством людей без режима? Я это понимаю и поэтому стараюсь не попадать в такие условия, где мной руководят. Стараюсь всегда руководить сам.
Точно так же я не люблю ходить на вечеринки, где кто-то заготовил сценарий, в котором мне отведена какая-то роль. Делать то, что придумал для меня какой-то чужой, порой бездарный человек, я всегда отказываюсь. Если нужно, я все придумаю и сделаю сам. Поэтому, не будучи артистом, я нередко выступаю успешнее, чем моя жена – гениальная профессиональная певица. Порой она может выйти не тогда, когда надо, спеть не то, что надо, хотя делает все это потрясающе. А я все делаю кое-как, но вовремя, поэтому зачастую срываю аплодисменты. Я как бы подсознательно конкурирую со своей женой.
Это – моя натура. Я конкурирую со всеми, потому что, видимо, хочу самому себе доказать, что и это я могу. Наверное, это глупо, потому что не всегда же я могу быть первым. Но мне нравится быть на уровне, и это удается без всяких репетиций и тренировок. Я не припомню случая, чтобы я чем-то занялся и выглядел при этом плохо.
Конечно, сферы, в которых я ничего не могу, есть, но в них я не лезу. Например, я не стану играть на скрипке – я этого совершенно не умею. Но если что-то не требует профессиональных знаний, а нужны лишь логические рассуждения или музыкальный слух, то почему бы мне не сделать это, если у меня есть и то и другое. И я пробую, и очень часто это выглядит совсем неплохо…
С детства у меня была дурная привычка влюбляться в красивых. Я, конечно, не жалею, но это всегда требует огромной работы, особенно если ты сам не красавец. А когда добиваешься взаимности, работы только прибавляется, потому что нужно постоянно поддерживать свое достижение. Красивые женщины требуют больших затрат. Они обычно мало едят и очень много тратят на одежду. По мне, лучше бы они ели.
Но вот с этой своей маленькой проблемой я прошел через всю жизнь и не могу сказать, что сильно жалею. Моя жена – красавица, и мне это нравится. Правда, честно говоря, когда привыкаешь, в темноте все женщины выглядят одинаково. Поэтому мудрые люди женятся на некрасивых, но получают взамен намного больше, чем дают. Но я в любви хочу только давать, и не дай бог, чтобы было наоборот…
Иногда я задумываюсь: почему ко мне приезжают люди со всего мира? Я никому никакого бизнеса не создал. Например, ко мне на 65-летие приехали восемьдесят шесть человек из разных стран. Потратили деньги на самолеты, гостиницы и на бог знает что еще. Некоторые привезли очень хорошие подарки. Они, конечно, небедные люди. Так получилось, что я знаю много небедных людей (хотя небогатые друзья и приятели – тоже мои постоянные гости). Наверное, им просто нравится со мной общаться. Им нравятся вечеринки, которые я устраиваю.
Меня часто спрашивают, зачем мне все это. Действительно, это стоит уйму денег, и я бы не сказал, что легко их трачу – я же не олигарх и не идиот. Но я устраиваю вечеринки не для друзей, а для своего удовольствия, чувствуя себя главным режиссером, снимающим новый фильм. И если мои гости остались довольны, значит, кино получилось хорошее…
Я делаю это для своих детей и внуков. Пусть помнят, какой у них был отец и дед…
Глава 1. Моя семья
Отец
Мой дед по отцу рос в Литве в довольно бедной семье, занимавшейся обработкой кожи и меха. Бизнес был не очень доходный, но тем не менее они как-то сводили концы с концами. Жили, естественно, не в центре города, а где-то на опушке леса. Отец рассказывал, что однажды ночью дед увидел в окно мчащиеся кибитки, явно убегавшие от преследования, и из одной из них выпал какой-то ящик. Когда кибитки умчались на огромной скорости, дед тихонько вышел из дома и подобрал его. С большим трудом ему удалось взломать одну из досок, и дед был потрясен тем, что увидел: в ящике оказались драгоценности.
Деду в то время было лет четырнадцать, но он не растерялся: поставил доску на место, палками и руками выкопал яму, зарыл в нее этот ящик и прикрыл яму мхом. Он не сказал семье ни слова и периодически навещал это место, чтобы убедиться, что клад цел и никто до него не добрался. Однажды дед заявил, что хочет учиться меховому делу в одной очень известной в тех краях школе. Его отец ответил, что денег на это нет и пусть мальчик учится дома. Тогда в один из вечеров дед раскопал клад, достал оттуда несколько изделий и принес их домой. Трудно передать, что там произошло!
Естественно, вещи были проданы, и мой дед отправился учиться в ту школу, которую он выбрал. Несколько лет учился в ней, а потом стал заниматься не только обработкой мехов, но и их продажей. Остальные драгоценности, видимо, были тоже проданы, потому что дед сильно разбогател. Впоследствии ему довелось много путешествовать по всему миру.
Торгуя пушниной, он приобрел звание чуть ли не купца первой гильдии. После его смерти осталось большое состояние, и моя бабушка по отцу смогла жить безбедно на проценты от капитала. Она была очень доброй, помогала всем родственникам, особенно в приобретении недвижимости.
Мой отец, естественно, учился в самых лучших школах, а затем в Бельгии поступил на юридический факультет университета. Каждый раз, приезжая домой, он захватывал с собой многочисленных гостей, и бабушка готовилась к их приезду с большим удовольствием.
Выдвигалось единственное условие: чтобы гости ставили спектакль и непременно с моим отцом в главной роли. Бабушка была единственным зрителем в их усадьбе. Она усаживалась в кресло и с удовольствием смотрела все эти спектакли, затем щедро награждая гостей прекрасными кушаньями.
После окончания университета отец вернулся в Литву, где начал работу молодым адвокатом. В то время, которое отложилось в моей детской памяти, он был уже широко известен в городе, и жизнь его протекала по маршруту: суд – кафе «Неринга» – тюрьма – кафе «Неринга».
Это кафе построили два брата-архитектора, и оно славилось на весь Союз своей красотой и необычностью. При постройке только на входную дверь потратили неслыханную по тем временам сумму – сто тысяч рублей, о чем писали все газеты.
В кафе «Неринга» собиралась вся литовская интеллигенция. Туда приезжали Евгений Евтушенко и Роберт Рождественский, дружившие с известным литовским художником Стасисом Красаускасом, автором рисунка головы девушки в журнале «Юность».
Похожие книги
