Алое небо над Гавайями - страница 3

– Тетя, поехали прямо сейчас, а то я намочу штанишки! – всхлипывала Коко. Прежде она совсем не разрешала Лане себя трогать, но сейчас сама обхватила ее за талию и зарылась лицом ей в грудь.

Лана притянула ее к себе, пригладила ей волосы и, повернувшись к Лоури, произнесла:

– Простите нас, с момента нападения ей снятся кошмары, и нервы совсем испортились.

В суматохе Лане показалось, что она снова услышала кашель. Если они немедленно не уедут, солдаты обнаружат лишних пассажиров, и что случится тогда, неизвестно. Невыполнимое обещание, данное Ланой миссис Вагнер, матери девочек, тяжким грузом легло ей на сердце. Разумеется, она сказала «да» – что еще можно было пообещать? Но с таким числом неизвестных ее «да» было все равно что ложью.

Она изобразила досаду.

– Ребята, прошу, разрешите проехать. Вы же видите, мы не опасны, а когда приедем домой, мы больше носа оттуда не высунем, обещаю.

Смит пожал плечами и взглянул на Лоури.

– Что скажешь, Скип?

Коко тянула Лану за руку, пытаясь затащить ее обратно в машину.

Лана выложила последний козырь.

– Брезент крепко привязан, чтобы вещи не промокли, а если я его отвяжу, все вымокнет насквозь.

Лоури бросил на землю окурок и растоптал его. Она уже решила, что он потребует осмотреть кузов, но он лишь произнес:

– Вас проводить?

Она поспешила сесть на мокрое сиденье рядом с Коко, пока он не передумал.

– Что вы, не хочу навязываться. С нами все будет в порядке, не беспокойтесь.

Мотор взревел, и этот звук показался ей самым приятным на свете. Целую минуту они ехали молча, а потом Лана сказала Коко:

– Да ты, детка, просто молодчина! Даже меня одурачила.

Коко тихонько улыбнулась – впервые за время их знакомства.

– Это Мари придумала.

– Мне нравится ход ваших мыслей, девочки. Нам надо заботиться друг о друге. Так все преодолеем.

Может, у них еще была надежда.

5 декабря 1941 года

Гонолулу

Несколько дней в воздухе ощущалась смутная тревога, предвещавшая трагедию. Лана не могла объяснить это чувство, как не могла сказать, почему в декабре цвет неба ярче, чем в мае. Но предчувствие не исчезало и незримо присутствовало рядом, как помехи на соседском радиоприемнике, доносившиеся с улицы. Такое случалось с ней всего несколько раз в жизни, но признаки были ей знакомы. Волосы дыбом, металлический привкус во рту, вдруг ставшая сверхчувствительной кожа и ощущение, что жизнь вот-вот перевернется.

Пытаясь игнорировать происходящее, она занялась садом, обрезала гардении и побеги пассифлоры, грозившие оплести розы. В это время года растительность на перевале Нууану совсем дичала. По ночам Лана лежала без сна и слушала песни тростниковых жаб и плеск воды в каменистом ручье. Думала о том, сколько звезд на небе и почему она вечно выбирает не ту, чтобы загадать желание.

Большинству людей ее жизнь казалась идеальной. Одно время она тоже так считала. А потом они с Баком захотели завести ребенка. Долго пробовали. Давным-давно ей сказали, что ей трудно будет снова зачать, но тогда она не придала этим словам значения. Ей, Лане Сполдинг? Ну нет! У нее будет полон дом детишек; она станет им прекрасной матерью, хотя у нее самой матери не было. Но врач оказался прав. И может, она даже с этим бы смирилась, если бы Бак не совершил немыслимое.

Теперь она сидела во дворике и размышляла, как сбежать от своей жизни, и тут зазвонил телефон. Два коротких резких звонка – ее домашний телефон. Ее охватило предчувствие.