Алый дворец - страница 7

Стараясь не краснеть от такого бесстыдства, Умэй молила Небеса, чтобы у ее матушки скорее иссяк запас слов.

Все же она была редкостной дурой, этого Умэй не могла не признать. Конечно, она не выдала бы своих мыслей ни словом, ни жестом, ни взглядом. Женщина, сидящая по правую руку от нее, и мужчина напротив – люди, подарившие Умэй жизнь. Они же этой жизнью и распоряжались. И Умэй признавала за ними это право со всем привитым ей смирением. Но, пусть телом она принадлежала семье, ее мысли все еще принадлежали только ей. А потому думать она себе позволяла о чем угодно. И сейчас она думала лишь о том, чтобы мать замолчала и перестала их позорить.

– Как тебе молодой господин Ли? – меж тем не унималась Шань Цинцао. – Хотела бы выйти за него замуж?

Этот вопрос неуместен, подумала Умэй, но вслух сказала:

– Он достойный молодой господин. Я же поступлю так, как велит отец.

Она поймала внимательный взгляд Чжан Юна, сидящего по левую руку от отца, и опустила взгляд, сделав вид, что увлечена тушеными овощами.

Мать чуть не замурлыкала от удовольствия.

– Что я говорила? Такая воспитанная…

Шань Лиши перебил ее, сменив тему беседы и наконец прекратив этот беспредел. Умэй облегченно выдохнула. Шань Бучжэнь мигом влилась в разговор, первая же госпожа Шань оказалась отодвинута на задний план. Хмурясь от недовольства, она взяла руку Умэй в свои и принялась остервенело ее поглаживать.

– Посмотрим, как мило эта дурнушка будет улыбаться, когда ты выйдешь замуж и станешь хозяйкой Дворца Мэйхуа. А те маленькие профурсетки? Один ветер в голове. Не удивлюсь, если сбегут с каким-нибудь торговцем и опозорят семью.

Умэй тактично промолчала. Бывало, она испытывала обиду от того, как отец обращался с ее матерью. Но в то же время не могла не признать: Шань Бучжэнь достойная госпожа, родившая ему двух наследников и дочерей-красавиц, без ума от которых были все, кто хоть раз взглянул. Пусть Си-эр и Янь-эр не доставало воспитания, но этот недостаток компенсировался их очарованием. Умэй этого не имела. От отца ей достались острые скулы, вытянутое лицо, нос, чуть длиннее, чем дозволено иметь женщине, резкие заостренные черты лица, колючий взгляд и хмурый разлет бровей. От матери она унаследовала только капризный излом губ. Тренировки сделали ее тело высоким и тонким, а оттого жилистым и плоским, и его она прятала под одеждой с воротником под самое горло и рукавами до кистей. С детства было ясно, что блистательного брака ей никогда не заключить. Все, что оставалось Умэй – упорно совершенствовать владение мечом и цингун20. То, что главе Дворца Мэйхуа старшему господину Ли так полюбилась эта маленькая холодная колючка Умэй, что он решил женить на ней своего старшего сына – большая удача. И Шань Цинцао вцепилась в нее изо всех сил.

Вечером Умэй снова вышла постоять у борта. Прохладный ветер остужал голову, а шумный плеск пенящейся воды успокаивал. Казалось, с груди сняли давивший на нее булыжник, и дышать стало легче.

Чжан Юн раздавал прислуге последние указания. Когда голос его стих, Умэй услышала приближающиеся шаги.

– Мадам Ли, почтенная хозяйка Дворца Мэйхуа, как вы находите юг? – первое, что он сказал ей за весь день.

– Не издевайся, я чуть не умерла от стыда.

– Если ты не хочешь этого брака, только скажи – я заберу тебя.

Он сказал подобную глупость с такой убежденной серьезностью, что Умэй едва не рассмеялась.