Американка - страница 13

– Прекрасно, – усмехнулся продавец в усы.

– Обидно ходить в таких только дома, – заявила Анита. – Может, ты их и на пляж наденешь попозже.

– Какой пляж, синьора! Посмотрите на небо.

Продавец оказался прав. Пока мы ехали и море находилось у нас за плечами, над водой поднялись серые облака, которые теперь двигались в нашу сторону. Я постаралась не выдать разочарования и притворилась, что рада обновке.

– Делать нечего, надо возвращаться домой готовить обед. Сегодня в меню рыба, – говорила Анита, пока мы пересекали людные дороги Граньяно. – Сейчас заедем в магазин. – Тут машина выехала на мост, и у меня захватило дух.

Линия домов резко обрывалась на краю такого глубокого ущелья, что здания казались детскими игрушками, кое-как приклеенными к склону горы. Мне почудилось, что дома могут соскользнуть вниз в любую секунду. Я инстинктивно протянула руку в пустоту, чтобы поймать их. Наверное, внизу должна была течь какая-нибудь могучая и бурная река. Что еще в течение веков или тысячелетий могло проложить путь в белом камне, покрытом колючим кустарником? Но я не слышала шума воды и не чувствовала ее освежающего аромата.

– Вот этот ручей, – указала Анита.

Сад ее родного дома практически выходил на реку, поэтому ночью она засыпала под журчание. Сейчас русло реки было заполнено грязной водой. Но когда-то, чтобы семья питалась не только черствым хлебом и свежим молоком, отец Аниты ловил в реке устриц. Ее мама жарила устриц с солью, перцем и каплей оливкового масла – всего каплей, потому что семья экономила.

Как ее отец умудрялся спускаться по этому обрыву к реке? Почему Анита с такой нежностью вспоминала это ущелье, похожее на шрам, на открытую рану? Мне страшно было даже смотреть вниз, и все же я не могла отвести взгляд. Я была почти уверена, что если не перестану разглядывать пропасть, то скачусь туда вместе с домами, которые не успею спасти, – и все, чему суждено упасть, упадет.

– Река спускается с гор и течет к морю. Раньше силу реку использовали для мельниц, на которых мололи зерно.

Мост уже перенес нас на другую сторону пропасти, и неожиданно для себя я произнесла:

– Ветер поднимается, а вода – опускается.

Формулировка была так себе, я не додумала эту мысль до конца, в моей голове фраза звучала лучше. Мне показалось, что, произнесенная вслух, она бессмысленна. И все же чем-то эти слова были важны.

Анита, кажется, меня поняла:

– Молодец, так и есть.

Мы купили рыбу и поехали обратно в Кастелламмаре. Только сейчас я поняла, что со вчерашнего дня, с тех пор как я вошла в дом Аниты, я даже не вспомнила о Сиф, Бренде, Хуанге и Хесусе. Я даже не подумала поинтересоваться, как они обосновались в своих новых семьях.

Наши одинаковые тапочки стучали по белой кухонной плитке, а мы, в фартуках, готовили еду для Салли – чистили рыбу. Выпотрошенные тушки нужно было набить петрушкой и чесноком, а сверху сбрызнуть лимоном. Распахнутые рыбьи глаза тут же белели, словно пораженные катарактой.

– Бедная рыба! – вздохнула Анита.

За работой я сделала комплимент многочисленным браслетам Аниты. Она объяснила, что у каждого из них свой смысл. Вот этот, из белого и розового золота, подарок ее лучшей подруги Луизы, с которой они вместе работали в профсоюзе. Анита рассказала мне о разнице между коммунизмом и социализмом, а еще сообщила, что ее шеф в нее влюблен.

– Он тебе признался?

Анита издала сухой смешок.