Я использовала сумку Делии в качестве подушки, надеясь улучить момент, когда она ослабит надзор за мной и я смогу покопаться внутри. Если она увидит, как я лезу в ее сумку, она в ту же секунду вытурит меня в Атланту, стопудово. Роджер усадил ее в самом конце крыши, настолько близко к краю, что от одного взгляда на нее у меня тянуло в животе. Они заспорили, в какую сторону ей следует смотреть, и я, сохраняя полную неподвижность, осторожно просунула руку в наружный карман сумки и извлекла листок, лежавший в конверте, приклеенном к двери. Там было от руки написано всего одно слово.
Шлюха.
Почерк безобразный и агрессивный, буквы будто выцарапаны ножом, и я сразу же пожалела, что полезла к Делии в сумку: это слово невозможно было развидеть, невозможно было не начать гадать, кто же настолько яро презирает мою сестру, что готов приехать к ее дому посреди ночи и оставить манифест личной ненависти. Мы с Дун порой шутили, что Делия, возможно, работает проституткой, но это письмо никак нельзя было назвать забавным. То есть я спала в гостиной, пока кто-то, фактически в нескольких от меня шагах, приклеивал к двери конверт? Заглядывал в окна? Сидел, притаившись, в кустах, чтобы посмотреть, как Делия будет читать письмо?
На секунду мне почудилось, что моего затылка коснулось горячее дыхание серийного убийцы, – но это был всего лишь Роджер.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – проговорил он. – Я не хотел тебя напугать.
– Все нормально. – Я сложила листок и быстро спрятала его в карман, сходя с ума от мысли, что Делия потребует сумочку раньше, чем я верну письмо на место.
– Ну что же, юное дарование, – продолжил Роджер, – говорят, у тебя есть время и нет денег.
Ого. Настоящая европейская утонченность.
– Спасибо, Делия, – сказала я. – Может, мне следует завести визитку с таким текстом.
Сестра достала из сумочки телефон и побрела прочь. Я притворилась, что хочу ей услужить, быстро схватила сумку и протянула сестре, чтобы она могла достать телефон, а когда Роджер оглянулся и посмотрел вслед Делии, я быстро сунула листок на место.
– Я пошутил. – Роджер умудрялся одновременно смотреть и на меня, и сквозь меня. – Понимаешь… ну, на самом деле… ты не так уж и отличаешься от этих девочек Мэнсона. Крадешь деньги, садишься в самолет, летишь в Калифорнию.
Он протянул потрепанный экземпляр «Helter Skelter»[4] и уставился на меня, словно ожидая, что я начну рассыпаться в благодарностях. Делия не спеша дошла до водонапорных баков и начала что-то писать в телефоне, прикрывая экран рукой, будто кто-то мог подсмотреть, что она там пишет.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Думаю, ты знаешь, что я хочу сказать.
Во рту у меня пересохло; глядя в льдисто-голубые радужки его глаз, я начинала понимать, что Роджер пытается в этот момент произвести в моем сознании некий ритуал вуду, после которого я стану столь же слепо повиноваться его «ви́дению», как и моя сестра. Может, я и использовала номер чужой кредитной карты, но это никак не делает меня одной из девочек Мэнсона. Ничего подобного.
– Ты забыл ту часть, где зверски убивают беременную женщину, – сказала я.
Роджер просто от меня отмахнулся, соскальзывая все глубже в состояние «гений за работой». Или же оставаясь тем грубияном, которым он всегда и был. Из-под одного из баков выскочила крыса и понеслась мимо нас, а Роджер, прежде чем я успела хоть как-то среагировать, отшвырнул ее в сторону метком ударом ноги, словно всю жизнь только тем и занимался, что пинал крыс, как футбольные мячи.
