За другую руку меня схватила Мари, и потоки их энергии понеслись огненной лавой, уже через минуту я взмолилась:
– Всё, я дышу, всё хорошо.
Амир отпустил руку и склонил голову, а Мари вскрикнула:
– Рина, о чём говорила Фиса, почему умереть?
– Мари, всё не так, я лишь хочу…
– А ты меня…
– Амир…
– Я потом с тобой буду говорить.
Амир встал, но я взмахнула руками:
– Амир, я прошу… она… Фиса ведь во всём призналась… она помогла мне, спасла меня…
– Отец! Она стольких спасла… Рину спасла, дети в школе…
Амир одним взглядом остановил нас и исчез.
2
Мари заставила меня рассказать всё. Она действительно дочь своего отца, не только своей деятельной натурой, но и умением быть, не иродом конечно, но как оказалось достаточно жёстким и умным следователем. Неправильное слово, но единственное, которое пришло мне как определение в нашем разговоре. Как только Амир ушёл разбираться с Фисой, она встала и отошла к окну.
– Мари… он её не тронет, не убьет, она ему нужна.
– Нужна.
Ко мне повернулась другая Мари, которую я не знаю. Куда делась юная девушка, весёлая и влюблённая шаловница, передо мной стояла дочь вождя со строгим взглядом, плотно сжатыми губами и изменившимся лицом. Амир в состоянии гнева.
– Рина, расскажи всё.
Всё так всё, и я рассказала о поездке к Андрэ Бальзаку. Мой спокойный тон она не приняла, так и стояла, сложив руки на груди и внимательно рассматривая меня строгим взглядом.
– Мари, она удивительная, она настоящая, такая как ты. Я это чувствую, понимаешь, всей кожей, умом, не знаю – чем, но чувствую. Ани красавица, молодая, она в возрасте рождения детей. Твой отец столько всего пережил …он… не жил все эти годы, только боролся со всем миром за тебя и свой народ. А сейчас он восстановился, у него всё должно быть… и жена должна быть настоящая, молодая и красивая. Её для него сила ваша создала. А я по предназначению батарейка, чтобы силу ему дать, как только он вернул… всё… так она сразу и появилась.
– И ты решила умереть?
– Нет, я не понимаю, почему Фиса так сказала. Я буду рядом, всё, что смогу для вас сделаю. Ани тебе по возрасту подходит, вы будете подругами…
– Я старше её на шестьсот лет.
– Мари, ты юная девушка, эти годы на самом деле ничего не значат…
– Значат.
И как волна по лицу прошла, Мари отвернулась и спросила, коснувшись ладонью стекла:
– Ты действительно не любишь отца?
– Я… Мари, всё сложно…
– Говори.
Она оказалась передо мной и наклонилась к моему лицу:
– Говори.
– Ани его уже любит…
– Я спросила тебя.
И я не выдержала этого жёсткого тяжёлого взгляда, закрыла лицо руками, спряталась от неё, а может от себя. Твёрдые пальцы развели мои ладони, и тот же взгляд требовал ответа. С трудом вздохнув, я прошептала:
– Я хочу, чтобы он был счастлив…
– Ты не ответила.
– Мари…
– Скажи правду.
– Я не умею любить! Не умею, я не знаю, как это, а он только мучается со мной! Ему нужно…
– Ты знаешь, что отец хочет на самом деле?
И тот же ироничный взгляд, и та же усмешка на губах. Мари резко поднялась и опять отошла к окну.
– Мы тебе не нужны?
– Мари, как ты можешь такое говорить!
Навернувшиеся слёзы сразу высохли, я возмущенно взмахнула руками, вскочила с кровати, обняла её, и она сразу перестала быть грозной дочерью вождя, превратилась в маленькую девочку, обиженную судьбой.
– Я люблю вас, вас всех, мне с вами так хорошо, как ни с кем не было, ты прекрасная девушка, просто удивительная, лучшая в мире!
