– А ты это у него спроси.
– Ты была честна в своей борьбе со мной. И только ты могла спасти Рину.
Амир говорил спокойно, но это спокойствие было таким, что наводило страх, в любое мгновение могло превратиться в разящий меч.
– Ты прав, только я. Рина, когда ты была на волоске, даже не волосок, пунктир, я тебе слово раздора послала, а уж ты сама его в Бабу-Ягу облекла. А когда ты выжила, поняла, что в тебе есть сила, настоящая, данная для того, чтобы у Тёмного душу спасти.
– А зачем сама спасала? Ведь могла просто не…
– Чтобы больнее ему сделать. Когда душа стала просыпаться, да сердце вздрогнуло, вот тогда и боль настоящая могла настигнуть. Увидела я королеву, поняла, что любит он её, муж, готов жизнь за неё отдать, и придумала участь Амиру. Как полюбит тебя – так и погубить.
– А почему призналась? Поняла, что не дождёшься?
Фиса на меня посмотрела ласковым взглядом всё понимающей ведьмы, никак не убийцы, долго лелеющей в себе ненависть.
– Ты себе скажи спасибо.
– Себе?
– Рина, ты разрушила весь мой панцирь ненависти, которым я в жизни держалась. Я ведь как он, только силу и искала, ничем не брезговала, любое знание, хоть белое, хоть чёрное, всё на пользу. Сильна стала… да сила и душила меня, жить не позволяла. А ты боль свою никому не отдала, всю сама несла, слова не сказала в упрек никому. Понимала, что убивает тебя Амир, а ненависти в себе появиться не позволила, только любовь ко всем. Едва жива, и в чём только душа держится, а ещё и другим любовь посылаешь, остатки жизни отдать готова.
Опять обратилась к Амиру:
– И ты удивлял каждый день. С Мари всё понятно, дочь родная, а людей спасать ринулся, да так, что своих подставил под удар… это дорого стоит. Много нового из твоей жизни узнала за это время, неожиданного для себя, хотя и старалась всё о тебе знать.
– Я остался прежним иродом.
Пустой взгляд готовности к убийству и плотно сжатые губы, Амир смотрел на Фису, и было непонятно, как он отнёсся к её словам. А Фиса как не видела этого взгляда, ласково улыбнулась и обратилась к Мари:
– Ты не бойся, при тебе он меня не тронет, потом суд совершит.
Мари только прошептала:
– Фиса… Анфиса… я не понимаю…
– И ты во мне ненависть разрушала, школой своей для мутантов, добротой, лаской, которую я видеть в жизни не хотела, а потом уже и не могла.
– Роберт.
Оказалось, что по сторонам моей постели стоят Роберт и Алекс. После приказа Амира Роберт встал рядом с Фисой, но я крикнула:
– Подожди! Амир, я прошу, я хочу спросить, Амир!
Амир опустил голову на мгновение, но сдержался и кивнул Роберту, тот отошёл и опять встал рядом со мной.
– Фиса, почему ты сегодня решила признаться? Именно сегодня?
Она сложила губы бантиком и тихо засмеялась:
– Рина, ты в своём благородстве жизнь себе хочешь погубить, да и их жизни тоже, вот и пытаюсь остановить. Ты подумай, да их спроси, прежде чем умирать.
Мари вскинула на меня глаза и прошептала:
– Умирать? Рина, что ты надумала? Отец!
Последнее слово она крикнула, вырываясь из его рук, он отпустил её и поднял на меня чёрный взгляд. Фиса облегчённо вздохнула, вот и сказано всё, с плеч долой, теперь и на казнь идти можно, позвала Роберта:
– Веди, Родя, куда следует, в каземат тёмный, каменный.
Они исчезли мгновенно, а я только лицо закрыла руками, дышать было трудно, и я лихорадочно всхлипнула. Амир оказался рядом и схватил за руку:
– Рина, дыши, дыши…
– Всё хорошо, сейчас пройдёт.
