– И мы не должны говорить о его отношении к себе?
– Нет. Нельзя менять энергию слов и чувств, любое слово действует на поток и может направить его в том или ином направлении. Вам нельзя даже упоминать имени вождя.
Рядом с Робертом появился Вито и так же мрачно посмотрел на нас.
– Вито, что случилось?
– Мари уезжает.
– С тобой?
– С Робертом.
Мари подскочила с дивана, но Вито даже отодвинулся, почти отошёл за спину Роберта.
– Почему?
– Никаких отношений, которые могут спровоцировать движение энергии Силы.
В ужасе я закрыла лицо руками, всё правильно, никакой любви: Вито будет страдать рядом со мной, Роберт и Мари вдалеке со своими персональными страданиями. И Фиса. Вот оно – поэтому появился Сэм! Никаких чувств, всё по-настоящему, чтобы убедить Силу, что никакой любви вокруг нас нет, все в страдании от отсутствия любви.
– Это неправильно!
Мой возглас удивил всех, Мари вздрогнула и схватила меня за руку, а гиганты качнулись ко мне. Я громко повторила:
– Неправильно! Нельзя всю жизнь от неё бежать и прятаться, она всё равно догонит! Это пророчество для того и написано, чтобы напугать всех, не дать возможности появиться самому чувству. Сила всегда этого боялась у вождя, что он станет другим и изменит всех, кто рядом с ним. Он сам… он сам – сила, та сила, которая может всё переделать по-своему, как он решит! Сам полюбит и… и допустит любовь у всех, кто его окружает, увидит их любовь… их увидит… Мари, он сейчас видит тебя, понимаешь, тебя и твою любовь!
Мы упали обе, просто повалились как пустые оболочки. Я лишь заметила безумные глаза Роберта, почувствовала его руку, прежде чем меня накрыла темнота.
Странное состояние одновременно тяжелого тела и невесомости. Я чувствовала свои чугунные руки, пальцы не разгибались, и ноги не двигались. Но при этом ощущалась лёгкость движения в пространстве. Нигде и никак, ни проблеска света, ни одной звёздочки в абсолютной темноте. Скафандр и космос.
Детский голос звонко прокричал:
– Вставай, чего лежишь, все уже пришли, а ты лежишь. Вставай!
Я попыталась открыть чугунные веки, но не смогла и голос опять повторил:
– Вставай! Не ленись, делай что-нибудь!
С трудом мне удалось раздвинуть губы и прошептать:
– Не могу…
– Все пришли, а ты ленишься.
– Не могу…
– Тогда мы тебя здесь оставим.
– Где…
– В Пустоте.
– Нет…
– Вставай.
Чугун не разгибался, я уже исцарапала все пальцы. Почему течёт кровь, если пальцы, всё тело из металла. Но каждая капля крови, вытекавшая из царапин, разъедала скафандр, он откалывался большими кусками и улетал в тёмную пустоту космоса. Боль уже колыхалась острыми гранями по коже, начинала проникать в тело, ломать кости. А весёлый голос требовал:
– Не ленись, мы ждём, вставай… вставай…
И куда вставать в безвоздушном пространстве, ногам опоры нет, особенно когда все кости поломаны. Уже несколько детских голосов закричали:
– Нам некогда, вставай. Вас двое, она умрёт, если ты не встанешь.
Мари! Воспоминание пронеслось молнией, и я взмахнула рукой, показалось, что она сразу оторвалась, такая была боль, но тут же дети обрадовались и успокоили:
– Встала, она встала, мы уходим, теперь сама.
С трудом открыв глаза, я сразу застонала от боли, кто-то рядом прошептал:
– Рина… ласточка ты наша…
Но темнота опять окружила, и я улетела в неё, превратилась в маленькую звёздочку.
Тихонечко постанывая от боли, я лежала на постели, а Фиса оборачивала меня в зелёную простыню. Рядом со мной лежала Мари, уже завёрнутая как кокон. Только она не стонала, героически переносила боль.
