– Странно… они… они все вместе стояли у него за спиной, как стена…
Фиса взмахнула ладошкой и быстро заговорила:
– Они по дому-то строем ходют, я видела, вождь и эти… всегда вместе…
– Фиса, а где Вито и Роберт?
– Я тута была… как вы с Машенькой упали, они вас сюда принесли, да меня вызвали…
Она на мгновение опустила глаза и сжала губы, но справилась с собой и продолжила:
– Только вождь их сразу и позвал, рядом оказался, больше и не видела их.
– А одеяла кто помогал готовить, травками пропитывать?
– Углядела…
– Кто, Фиса?
– Семён…
Мы не спрашивали её о Семёне, сначала боль от всего отвлекала, а потом я спала.
– Он по приказу вождя действовал?
– Не знаю… сам пришёл… не до разговоров было.
Фиса резко отвернулась и отошла к окну. Мы с Мари переглянулись и решили не приставать к ней с вопросами о Семёне, слишком болезненная ситуация для Фисы, да и более насущные вопросы надо обсудить.
– Мари, как ты думаешь, за нами вождь наблюдает?
– Не знаю.
Она пожала плечами, настолько привыкла к камерам, что уже не думает о них. А я подумала – не должен отключить, вождь есть вождь, контроль над всем, даже над гаремом, который его особо не интересует. Так, на всякий случай.
– Смотрят…
Фиса не обернулась на нас, только вздохнула и повторила:
– Смотрят. Взгляд чужой, не вождь.
Ведьме можно верить, она чувствует то, что мы с Мари чувствовать не можем.
– И не Семён.
Она с трудом произнесла имя своего бывшего жениха, ради которого сломала свою жизнь и превратилась в ведьму, потратила сотни лет на ненависть. И я не выдержала, лихорадочным шёпотом спросила:
– Значит, она победила – Сила?
– Нет.
Ответ Фисы прозвучал жёстко, взгляд потемнел, и она подошла ко мне:
– Ты жива и Машенька жива. Да и я… ещё землю-матушку… никакая Сила нам не указ, по красоте баба завсегда сильнее кастрюли этой с молниями. Она батарейка, а ты – жизнь.
Фиса сжала губы и сложила руки на груди:
– Ишо солнце светит, да звёзды сверкают, глянем, чья возьмёт.
2
Нас не беспокоили уже несколько дней. Еду приносил безмолвный Виктор, ставил поднос на столик и уходил, после того, как мы поедим, забирал. Однажды я спросила его:
– Виктор, а в бассейне нам уже никогда нельзя будет плавать?
– Можно.
Мари сразу подошла к двери, и она сама перед ней распахнулась. Интересно, как это понимать? Амир обещал Мари решить нашу судьбу, может быть, этим разрешением он позволяет нам остаться жить в доме? Оказалась открытой и дверь в круглую комнату с видами моря, только пульта управления нигде не было. Ну что ж, будем любоваться видом солнечного дня.
Фису тоже не выпускали из спальни – когда она захотела выйти, у двери оказался темнокожий молодой мужчина, видимо из остальных братьев, и остановил её:
– Нельзя.
И сразу закрыл дверь. Я со смехом заявила:
– Фиса, ты теперь главная в гареме. Мари – дочь, я – жена, полученная случайно по расчёту, тоже бессловесный вариант, значит ты – главная смотрительница за нашей нравственностью.
Она мрачно изрекла:
– Посмотрим ишо, с бабами тягаться вождю стыдоба.
– Фиса, он с нами не тягается. Он использует ситуацию по прямому назначению. Я ведь ему отдаю энергию сейчас? Отдаю, поэтому он будет меня держать в гареме. А совсем надоест, так зажует, малая потеря.
– Не позволю.
– Фиса, никто тебя спрашивать не будет. Да и дочь по своим законам замуж отдаст. Мари, прости меня, я не сумела… это я виновата, не надо было так говорить, провоцировать силу, а я по глупости своей, да наивности…
