– Никак.
Глава 3
Молчанов не был уверен, что именно ищет. Уверенность исчезла так же, как и флешка – не громко, не драматично, а как будто кто-то потушил свет в соседней комнате. Он просто знал: нельзя сидеть. Нельзя ждать. Иначе начнёт гнить изнутри – как пролежень под аккуратно постеленной простынёй.
Он начал с самого очевидного. С того, кто назвал источник – Лёнька.
Лёнька из шестого курса. Худой, вечно растерянный, с торчащим кадыком и лицом, на котором одновременно помещались и улыбка, и испуг. Найти его было несложно: по расписанию – терапия, дневное отделение, корпус Б.
Молчанов выждал. Не стал перехватывать на глазах у всех. Подкараулил после пар, у раздевалки – возле облезлой таблички «Санитарный узел». Пахло мокрыми куртками, антибактериальным мылом и едва слышным ощущением вины.
– Лёнь. Подожди.
Парень обернулся. Рука с рюкзаком зависла в воздухе.
– А?
– Это ты нашёл мои заметки? Где именно?
– А-а, ты про это… – Лёня почесал затылок. – Ну да, я видел. Подборка была. Типа «анонимный дневник медика».
– Где?
– Где-то в телеге, я не помню. Ссылка прилетела. Я прочитал – прикольно. Потом Воронцовой скинул. Она любит всякую такую муть. Ты чего так напрягся?
– Канал ты не сохранил?
– Нет, кажется. Сейчас… – Он достал телефон. Начал листать. Быстро, потом медленно. Потом снова быстро. – Нету. Стёрся, видимо. Или закрылся. У них там подписка какая-то была, потом – бах, и пусто.
– Кто тебе прислал?
– Да какой-то наш. Может, Кирилл. Или Платов. Он всё шарит. Хочешь – спрошу?
– Не надо, – сказал Молчанов и ушёл.
Он не верил в совпадения. Особенно такие. Канал исчез слишком быстро. След через конкретного студента – слишком прямой. Это выглядело как подброшенный маршрут: мол, смотри сюда, вот, вот же оно. Лже-след.
Он вернулся в ординаторскую. Халатов никого. Свет – неяркий, от потолочных ламп, будто больница экономила электричество на чужих дежурствах. Он подключился к внутренней сети. Через старый аккаунт лаборанта, оставшийся ещё с практики. Его забыли удалить. Он – нет.
Раздел «журналы доступа». Последние пять дней. Два незарегистрированных входа с мобильных IP. Оба – через больничную Wi-Fi-сеть. Без логина. Без привязки к учётке. Только маршрут, только время.
Первый – в ночь исчезновения флешки. Второй – вечером, когда он нашёл свою фразу в базе.
Кто-то следит. Не в прошлом. Сейчас. В реальном времени.
Позже, в кабинете функциональной диагностики, он ждал пациента. Стены – светло-зелёные, краска вздулась у плинтуса. На подоконнике – пыль, будто с прошлого века. На стене – старые советские часы. Секундная стрелка тикала рывками. Каждое движение – как усилие. Как мышечный спазм.
Он достал блокнот. Обычный. Бумажный. Лист в клетку. На нём – одна строка, написанная быстро, почти отрывочно:
Ищи не в цифровом, а в бытовом. Не «кто залез в сеть», а «кому было не лень».
Пауза. Он провёл черту под фразой. Написал ниже:
Зло не работает через сложности. Оно работает через доступность.
Он не знал, почему записал. Просто почувствовал: это нужно. Не чтобы не забыть. Чтобы кто-то другой прочитал.
Не потому что он это опубликует. А потому что кто-то читает всё. И, возможно, уже отвечает.
Он вышел на улицу. Снег валил, не торопясь. Машины стояли, как гипсовые отливки. Мир казался загипнотизированным. Или просто задумчивым. Ветер – будто хотел стереть лица.
Он посмотрел в сторону корпуса.
