– А третий она исполнит сама, – озвучил старший один постулатов заветов племени, – если Мать так хочет, мы проводим девчонку в пустыню.
Усмехнулся, потянулся за темным куском ткани, чтобы обмотать идеально выбритую голову. Задумчиво проговорил:
– Девчонка чем-то заслужила ее расположение, раз Мать желает даровать смерть ей в песках.
Ирлан ощущал себя так, словно по нему потоптался табун верблюдов. К вечеру двор заполнили торговцы, прослышавшие о том, что безумный богач собирает караван в пустыню. Глупо было надеяться сохранить их отъезд в секрете. В Хайде все завязано на деньгах. Сегодня ты поделишься с соседом, завтра он шепнет тебе о перспективном клиенте.
Вот и шли на двор нескончаемым потоком владельцы «лучших» верблюдов, палаток, ковров, серебряных и золотых блюд, оружия, кувшинов с вином и просто проходимцы.
– Жарк, – простонал Ирлан, пытаясь отвязаться от ушлого бальярца, жаждущего непременно всучить ему рулон шелка. Зачем шелк в пустыне Ирлан не представлял, зато торговец смерть как желал избавиться от давно уже таскаемого по рынку рулона:
– Уважаемый, только посмотри. Не шелк – ветер! Прохладный, точно вода. Прикроешь таким свою драгоценность – кожа белее снега останется.
Ирлан припомнил лицо троглодки. За последние дни кожа у девушки действительно чуть посветлела, но все равно выделялась среди других своей краснотой. До белизны там было… еще белеть и белеть. Но лицо – это ерунда, а вот характер…
«А может, правда, купить шелк? Завернуть в него и вывезти ночью, чтобы никто не увязался? Еще и обмотать этим рулоном с ног до головы, дабы шага ступить не могла».
А в голове зазвучали возмущенные слова Жарка:
– Господин, вы же не собираете доверить ей путь? Помяните мое слово, заведет нас в погибель, а сама уйдет сквозь песок, только и видали…
– Сквозь песок здесь уходят умирать, – проговорил Орикс, подходя ближе, – а что касается дороги – до Нурсовых врат я вас и сам доведу, а там местного наймем. Только к троглодам нас никто не поведет. Гостей там не любят, зато удобрять песок считают крайне полезным.
Намек вышел мрачным, и Жарк побледнел.
– Идем до Нурсовых врат, а там на месте решим, – поставил точку в споре Ирлан.
– Господин, – за рукав дернули, возвращая в реальность, – только посмотрите. Не шелк, а радость души.
И алым заструился тонкий блестящий материал в руках торговца. Прям как кровь, – подумал Ирлан, но неожиданно ему представилось, как льнет шелк к девичьей коже, как облегает точеную фигуру, как красиво оттеняет черные волосы и красную кожу.
– Беру, – согласился внезапно и крикнул через двор: – Жарклан, расплатись, а потом гони всех прочь. Мы выходим через неделю, еще успеем закупиться.
Главное, что с магом договорился, и завтра утром тот обещал зайти к ним.
Барухи* – доступные женщины
8. Восьмая
Вышли через два дня. Ранним утром, едва начало светать, они стояли перед Западными вратами.
– Кто такие? – зевая, спросил стражник.
– Господин Асирган со слугами и охраной, – проговорил Ирлан, соскакивая с повозки и с поклоном подавая стопку документов. Одетый в простую одежду, с непричесанными волосами и дурным, от раннего подъема, настроением он был совсем не похож на себя. Голос и тот изменился.
– Что за надоть такая с утра? – солдат изучающе оглядел небольшой караван – пара повозок, запряженная мулами, один верблюд с походным шатром и пятнадцать порожних. Подозрительно.
