– Вы серьезно намерены тащить ее домой? – изумился Жарклан. – Да ваша матушка от одной только бритой головы и хвоста на затылке с ума сойдет. А красная кожа, точно ее в баргамском масле сутками замачивали? Не могли дерхи найти кого-нибудь поприличнее?!
– Жарклан, – жестко одернул его Ирлан, и тот запнулся, а лицо сделалось несчастным, – твое ворчание нам не поможет. И кого более приличного ты имеешь в виду? Того прохиндея лекаря? Запомни, самые сговорчивые здесь люди – рабы.
– Так ведь она, – Жарклан перешел на шепот, воровато оглянулся на сарай, – того… порченная.
Ирлан покачал головой. Слуга был родом из восточной провинции Аргоса, а там сильна была община Чистых и очень строго относились к морали. В будущем это могло создать проблемы… Впрочем, с учетом того, что девчонка троглодка, проблемы скорее будут у слуги.
– Жарклан, она – проводник. Единственный, который у нас есть. И если ее приняли дерхи, примем и мы. Запомни это хорошенько.
Жарклан задумался, повернул голову к сараю и снова шепотом спросил:
– Господин, вы не хотите забрать ее в дом? Вдруг она ночью сбежит, еще и дерхов прихватит?
– Достаточно, – разозлился Ирлан, – сам иди в дом. И не забудь оставить на ночь воды и лепешек.
Жарклан недовольно дернул головой, но возражать не стал.
Из сна Анди выныривала тяжело. Тело ломило. Жутко хотелось пить. Еще и грудь давило так, словно на ней покоилась Поющая скала.
Открыла один глаза. Нет, не скала, а лохматая морда цвета ночи. Зашипела, спихивая морду с себя. В ответ ее умыли длинным языком.
– Фу-у-у, – вытерла лицо. Спихнула-таки пушистую наглость. Выдохнула. Полежала некоторое время, приходя в себя, пока ее невежливо не пнули в бок. Пришлось вставать. Сначала на четвереньки, потом, держась за столб, на ноги. Голова кружилась. Перед глазами плясали мушки.
Когда пришла в себя, заметила накрытые полотенцем лепешки, и рот сразу наполнился слюной, но надо было выйти во двор.
Толкнула дверь – не заперто. Шагнула из полумрака сарая на солнцепек. Прищурилась. Богатый двор – большая бочка. И тело сразу зачесалось от одной только мысли, что там вода.
В Хайде умывальни устраивали прямо во дворах. Завешивали кусок пространства ковром, прокапывали канавку к ближайшему дереву, чтоб вода не пропадала. Чуть в стороне, но тоже на свежем воздухе, оборудовали отхожее место. Туда девушка и направилась в первую очередь.
Когда закончила, подошла к бочке, с трудом сдвинула крышку. Облизнулась – вода. Много воды. Нагнулась за ведром, но ее опередили. Лазурный дерх подал ведро, а золотой держал в пасти что-то похожее на полотенце. И морды такие выразительные…
– Да ну, – отмахнулась от себя Анди, – вы точно животные, но за помощь спасибо.
Когда начала стягивать с себя грязную рубашку, в голову пришла умная мысль о сменной одежде. Замерла в нерешительности. Но тут в закуток завернул черный дерх, выплюнул на каменную плиту сверток с одеждой, еще и лапой подпихнул.
Анди замотала головой. Нет, нет и нет. Это невозможно. Может, их дрессировали? Точно. Дрессировали. Она слышала о таких животных, которые выступают перед публикой.
Растеряно кивнула. Подобрала одежду, отряхнула, накинула на крючок. Потом с наслаждением стянула с себя рубашку.
Хозяева здесь жили щедрые. На полочке под навесом нашлось жидкое мыло, скребок для тела, и Анди с наслаждением принялась отмывать многодневную грязь. Промыла волосы. Пощупала виски – там уже прилично отросло и надо бы раздобыть бритву. Волосы решила не заплетать – пусть высохнут. С недовольством отметила, что кожа начала светлеть.
