– Спасибо, мать, – крикнул ей в спину наемник, улыбнулся, потер ладони и посетовал: – Эх жаль, сам не додумался. На рабыне никто не станет жениться. Ну, я побежал покупать алый шелк.
Сердце Ирлана пропустило удар, и он проговорил сиплым голосом:
– Не надо бежать, у меня есть. Как раз алый.
Собирались быстро. Орикс торопился успеть к тому времени, когда охрана будет разморена полуденной жарой и ленива, точно прилипшие к сладкому блюду мухи.
– Все равно не понимаю, почему младшая – самая любимая, – рассуждал вслух Жарк, поправляя на себе юбку. Ему все время казалось, что женщина из него вышла самая развратная, и при ходьбе у него то задирается подол, то сползает подложенная под рубашку грудь.
– Не вертись, – прикрикнула на него старуха. Достала палочки с сурьмой, жирно, отвлекая от неженского типа лица, подвела мужчине глаза. Отступила, оценивая, одобрительно цокнула, ласково улыбнулась: – Красавица.
Жарк смущенно потупился. Потянулся было почесать глаз, но получил по рукам.
– А с женами у нас так. Старшую – родители выбирают. И сын должен их выбор принять, потому как сам еще молод, мудростью не наделен, опять же родителям за то, что растили, уважение высказать должен. Потому старшая – это любовь родителей к сыну, а вот младшая – любовь самого мужчины. Старшая – мудрость, младшая – отрада сердца.
Жарк задумался. Тряхнул головой. Согласился:
– Толково придумано. Это как взять в жены умную и красивую. Сначала умную, а потом красивую.
Ирлан по лицу слуги видел, что тому пришлась по душе идея с браком. Представил Жарка, вещающего на кухне родного дома о пользе двоеженства. Поморщился.
– Меньше болтай, – одернул. Только лекции от матушки о непотребном поведении слуги ему не хватало.
В темно-синей юбке и чуть более светлой рубашке, с замотанным по самые глаза платком Жарк выглядел, по мнению Ирлана, точно толстый мужик в женском наряде. Походка, жесты… Впрочем, он и сам смотрелся не лучше. Если охрана обманется – это будет чудо.
– Глаза не поднимайте, кланяйтесь всем, – поучала их старуха, – жена – это честь мужа, а потому именно она выказывает уважение от его лица.
– Кланяться всем? – скрупулезно уточнил Жарк.
Старуха окинула его таким взглядом, что стало ясно – в успех их предприятия она не верит.
– Всем, чья одежда лучше твоей, – любезно пояснила.
Жарк задумчиво кивнул, видимо прикидывая, как будет определять это самое «лучше».
– Я – твой брат, – Орикс сурово смотрел на Анди, – везу тебя замуж. Понятно?
Анди кивнула. Невеста, так невеста. Кому-то приходится хуже, и она не сдержала смешка – уж больно потешно выглядел толстяк, поправляющий «выросшую» у него грудь.
Орикс проследил за ее взглядом, сердито свел брови. Расставил ноги, заложил большие пальцы за пояс и расщедрился на внушение:
– Ты невеста, – напомнил, – покидаешь родной дом, любимого брата. Едешь непонятно к кому. В чужую семью. Это ясно?
Анди снова кивнула. Спорить не хотелось. Хотелось подойти, дернуть Ирлана за платок, ущипнуть Жарка за покатые бока. В сердце тоской взметнулись воспоминания: вот она с подружками плещется в источнике, карабкается на скалы, поет песни у костра и отчаянно, до хрипоты в легких пляшет под заводящий сердце бой барабана. Как давно это было и почему ушло безвозвратно?
В глазах видно что-то промелькнуло, потому как Орикс одобрительно кивнул.
– Вот с таким лицом и поедешь. А теперь иди, договаривайся, – и он мотнул головой в сторону дерхов.
