Ирлан выругался. Безрезультатно потормошил слугу.
Потом наклонился, проорал на ухо:
– Пирог горит!
Увернулся от подскочившего Жарка. Полюбовался на мутные глаза, заспанное лицо и открытый рот слуги.
– Завтрак проспал, – уведомил.
Жарк захлопнул рот, посмотрел более осознанно. Потянулся так сладко, что Ирлан ощутил зависть. Бросил опасливый взгляд на соседнюю кровать. Убедился, что та пуста и промурлыкал, излучая довольство:
– Вы не поверите, хозяин, спал как младенец. Давно так не высыпался.
Ирлан посмотрел на счастливого слугу. В голове занозой мелькнула мысль, что он мог бы так же сладко выспаться, если бы некоторые не вломились ночью в комнату… Нет решено, больше он одалживать рабыню не будет. Самому нужна.
Судьбу Ирлан решил не искушать, а перепоручить другим.
– Вот здесь, – развернул список перед хозяином таверны, – то, что нам требуется. Здесь, – кошелек весомо упал на прилавок, – оплата.
– Хорошо, – бывший моряк просмотрел список, крикнул сыновей, раздал указания, и мальчишки умчались с поручениями, а Турук тяжело посмотрел на Ирлана.
– Я здесь уже пятнадцать лет на приколе. Старший по росту догнал. За эти годы всякое бывало. Местные… Диковаты. Но добро помнят. Я младшего с вами отправлю. Он проводит к матери жены. Скроетесь там до вечера, а на закате пришлю человека – выведет из города.
Ирлан воспринял идею с неохотой и недоверием. Ему казалось, что это недопонимание, что его приняли за другого – мало ли аргосцев в Бальяре? Что надо встретиться и все разъяснить, но серьезный взгляд Турука, как и убеждение, что такой человек не станет попусту паниковать, останавливали.
– Бальяра, – бросил в сердцах, подведя итог сомнениям. Здесь могло случиться все: от личной мести до самодурства. И порой даже звон монет не пересиливал зов горячей крови, а потому… Он поблагодарил за помощь и отправился извещать остальных.
– Правильно, – одобрил Орикс, который не переставал бросать напряженные взгляды в окно.
– К теще этого дикаря? – недовольно проворчал Жарк, а Анди как обычно промолчала. Ирлан подождал – ему хотелось услышать ее голос. По-хорошему, надо было спросить, не злится ли она на самовольно улегшегося в ее комнате слугу? Извиниться. Поблагодарить за лечение. Но лезть с прямым вопросом показалось неудобно, а повода завязать разговор ему, естественно, не дали.
«Пески говорят лишь тогда, когда им есть, что сказать», – вспомнилась фраза из записок Большенога. Что же он постарается предоставить ей шанс высказаться…
– Выдвигаемся прямо сейчас, – оборвал так и не начавшуюся дискуссию Ирлан.
Ехали не долго и такими задворками, что все предпочли передвигаться верхом, чем месить грязь. Даже дерхи не сходили с повозок, брезгливо морща нос и отворачиваясь от выпрыгивающих из-под колес кур, пусть перья и соблазнительно взметались в воздух.
Домик, куда их привели, был ветх, как и его хозяйка, но вокруг раскинулся просторный сад, на ветках покачивались мохнатые розовые персики, на ограде темнели виноградные кисти, а в тени деревьев был накрыт стол.
– Сын еще на рассвете гонца прислал, чтобы вас ждала, – ответила на немой вопрос Ирлана госпожа Заньяра и махнула в сторону сарая: – Там вода – освежитесь. Звери пусть в саду побудут. Не думаю, что их заинтересует мой огород.
Огород дерхов не заинтересовал, а вот местные кошки даже очень. Загнав хвостатых на забор и убедившись, что шипящий противник ретировался, дерхи довольно разлеглись на траве.
