Сына назвали – Андрей. Почему родители выбрали ему имя отца? Про такие двойные имена-отчества существуют даже предрассудки, но родители Андрюши были от этого далеки. Можно сказать просто: наверное, очень любили друг друга и сына. Так бывает. Но имя, помимо того, что повторяло отцовское, вело еще и вглубь родословной, к загадочному прапрадеду Андрею Полисадову. «Эти святцы-поэмы / вслух слагала родня, / словно жемчуг семейный / завещав в имена».
Вышло, словом, Андрей Андреевич. Имя-отчество заводилось с дребезгом мотоциклетки: др-др. И с визгом срывалось с места – будто родился сын спидометры выжимать. Будто в имени-отчестве новорожденного зашифровали все будущие «очи как буксующие мотоциклы», «лихачек катастрофных», мотороллеры с крыльями. И бесконечные автомобильные катастрофы – в них поэт умудрится попадать регулярно.
Может, эти «др» – космические дыры? Их он обнаружит в скульптурах Генри Мура, приехав к нему в гости.
А к чему в его фамилии звон несется в Оз? В-Оз-несенский – так что и Оза в его жизни неспроста.
Хотя сама по себе фамилия Вознесенских – из тех распространенных фамилий, что выбирали себе часто семинаристы в поисках благозвучия. Как выбирали – на сей счет ходила шутливая поговорка: «По церквам, по цветам, по скотам, и аще восхощет его Преосвященство». Фамилия «Вознесенский» – «по церкви», названной в честь Вознесения, что отмечается на сороковой день после Пасхи.
Андрюша с детства будет искать эти коды имен, в которых «судьба просилась наружу, аукалась со словарем». В Ахматовой услышит закодированное «акмеизм». Марина Цветаева зашифровала себя в «море». А как ковано звучит «Владимир» Маяковского! И подытожит словами отца Павла Флоренского: «По имени и житие, по имени – житие, а не житие по имени». В человеческом имени, а поэта особенно, закодирована его будущая судьба.
В XXI веке под это подведут научную основу – Центр волновых технологий американского Орегона подтвердит (не подозревая того) давнишние догадки будетлянина Хлебникова: у каждой буквы своя частота вибрации, а потому имя позволяет подсознательно считывать информацию о человеке.
По крайней мере, теперь ясно, отчего Чехов не пожелал взглянуть на стихи поэта Гусочкина: «Что это за фамилия для лирического поэта – Гусочкин?!»
Имя Вознесенского вряд ли смутило бы Чехова.
Хотя у имени, предупреждал Флоренский, действуют «верхний» и «нижний» полюсы, божественное и дьявольское. Примерно о том же «верхнем» и «нижнем» скажет как-то и Вознесенский интервьюеру: «Включаешь себя, как в розетку штепсель, и… Пишешь слова, тебе диктуют, и всё тут. Кто знает: может, сверху, а может, снизу».
В Киржаче у маминой родни Андрюша хорошо запомнил гармонику. А под нее – вот мальчишка, глаз-алмаз! – красивую продавщицу: перекисью крашена, брови синим наведены, чулки с черным швом (это после войны – трофейные!), «поддавшая, но в норме», свежую частушку кричит. Ох, хороша, чертовка.
