Читать онлайн Аманда Скенандор - Ангел с черным крылом

Amanda Skenandore

THE NURSE'S SECRET

Copyright © Amanda Skenandore, 2022

All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Andrew Nurnberg за содействие в приобретении прав.

© Amanda Skenandore, 2022

© А. А. Нефедова, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Иностранка®

Моим коллегам-медсестрам

в прошлом, настоящем и будущем

Нью-Йорк, 1883

Прибыло сразу несколько поездов, и непрерывный поток пассажиров – серый и вязкий – потек по перронам подобно сточным водам, устремляющимся в канализацию. Здание вокзала заполнила какофония людских голосов, усиленная многократным эхом и перемежаемая скрежетом металла и шипением пара. Дневной свет, проникавший через стеклянную крышу, не без труда, но все-таки выигрывал битву с клубами едкого черного дыма и порывами ветра, что норовил зашвырнуть на перроны как можно больше колючего снега. Тем не менее Уна предпочитала стоять в тени. Она спряталась за одной из тех гигантских причудливо разукрашенных ферм, что поддерживали стеклянную крышу, и вглядывалась оттуда в лица прибывших. Она смотрела на них и ждала.

Первыми всегда выходили толстосумы – банкиры, торговцы акциями, нефтяные магнаты и заводчики. Они шли торопливо, но с гордо поднятыми головами, словно по фойе собственной усадьбы. Лица их были полны решимости, и одновременно на них читалось явное раздражение по отношению ко всему прочему «сброду», суетящемуся вокруг них. «Время – деньги!» – это девиз всей жизни таких людей. Торопливость и высокомерие делали их легкой добычей – если, конечно, готова терпеть их парфюм и заносчивость. Но нет, не сегодня.

Сразу за этими почтенными бизнесменами шла публика попроще. Усталого вида женщины с цепляющимися за юбки и испуганно озирающимися детьми. Напыщенные дебютантки и носильщики, сгорбленные под тяжестью их багажа. Коммивояжеры со своими товарами в кожаных чемоданчиках.

А за ними и фермеры с кудахтающими в клетках курами, гогочущими гусями и скромными пожитками: смена белья, недоеденная краюха хлеба да потрепанная Библия с заложенным между страниц адресом дальних родственников. Уну они не интересовали. Никто из них не стоил ее драгоценного времени.

Но вот наконец и он. Тот самый мужчина, которого ждала Уна. Одет аккуратно, но без щегольства. Румяный, в расцвете сил. Явно со Среднего Запада. Штат Индиана? Огайо? Иллинойс? Не важно. Лишь бы не Нью-Йорк. Судя по тому, как растерянно он вертит головой по сторонам, – впервые в городе.

Уна еще раз поправила шляпку и слегка покусала губы, чтобы были поярче. Она открыла замок саквояжа, сжав его посильнее, чтобы не раскрылся раньше времени.

Мужчина неуверенно тащился по платформе, пока не увидел указатель на 42-ю улицу. Тут он слегка улыбнулся и ускорил шаг. Уна стала пробиваться к нему через толпу. Когда он опять поднял голову – на этот раз чтобы посмотреть на огромные часы на башне, видневшейся у дальнего края платформы, – Уна шагнула ему наперерез. И он, естественно, столкнулся с ней. Уна слегка вскрикнула, уронила саквояж, и его содержимое высыпалось под ноги ей и мужчине.

– О, мисс, мне так неловко, простите! – рассыпался он в извинениях.

– Что вы, что вы! Это я сама виновата… Я тут немного растерялась…

– И я тоже, если честно. Впервые на таком огромном вокзале…

Уна присела на корточки и начала торопливо собирать свою одежду, не преминув, однако, вскользь улыбнуться ему, когда он склонился рядом. От его честерфилда[1] исходил тонкий запах табака.

– Самый большой вокзал в мире, – прощебетала Уна. – По крайней мере, мне так говорили…

Он подал ей шляпку с лентой и шерстяную шаль. Она аккуратно сложила вещи и убрала в саквояж.

– Не беспокойтесь, прошу вас!

– Позвольте… – С этими словами он протянул руку к следующему предмету туалета – и залился краской.

Уна быстро выхватила у него из рук шелковую сорочку, еще несколько раз коснувшись кружевами его обтянутых перчатками пальцев. В знак смущения она опустила голову, спрятав лицо за полями шляпки.

– Я… э-э-э… – Он неловко заерзал на корточках, пачкая полы пальто о грязный пол.

Уна тем временем подобрала последний предмет своего туалета, убрала в саквояж и защелкнула замочек.

– Спасибо вам! – улыбнулась она и резко встала.

Он тоже поднялся.

– Еще раз простите меня! – Он отряхнул пальто и глянул на часы. – Позволите проводить вас до кеба?

Уна еще раз взглянула на его простое честное лицо и ответила скромной улыбкой.

– Благодарю вас, но я не приехала, а уезжаю…

– О…

– Да, сэр! Я возвращаюсь домой в штат Мэн. Приезжала ненадолго, навестить больную подругу.

– Ясно, – растерянно и явно расстроенно ответил он.

– Что ж, спасибо еще раз! – проворковала Уна, сделав небольшой реверанс.

И она тут же заспешила в сторону поездов, поданных под посадку. Она дошла почти до самого конца платформы, где быстро скользнула в шумный и душный зал ожидания. Уна забилась в уголок и огляделась. Полицейский в дальнем углу зала едва отбивался от пожилого мужчины, размахивавшего расписанием поездов. Уна ухмыльнулась и открыла саквояж. В шерстяную шаль был аккуратно завернут портсигар мужчины в честерфилде. На первый взгляд настоящее серебро, и с витиеватым филигранным орнаментом. С тыльной стороны выгравированы инициалы «Дж. У. К.». Это несложно удалить. Если, конечно, Марм Блэй[2] не пожелает отправить портсигар на переплавку.

Повертев портсигар в руках еще пару секунд, Уна спрятала его в карман между складками юбки. Стянуть портсигар, пока мужчина суетился над ее рассыпавшейся одеждой, было проще простого. Увесистый и довольно большой, он чуть не вывалился ей на голову, когда незнакомец склонился над Уной, чтобы помочь ей собрать вещи. Запустить руки во внутренние карманы его пальто – вот это уже несколько сложнее. Но тут ей на помощь, как всегда, пришла шелковая сорочка. Пока мужчина смущенно извинялся, Уна сунула руку во внутренний карман пальто, в два счета облегчив бумажник на несколько банкнот и два доллара серебром.

Уна закрыла саквояж и поспешила из зала ожидания на Вандербилт-авеню. На улице довольно солнечно, но этим лучам ни за что не прогреть промозглый воздух января. На Центральный вокзал приходят поезда четырех компаний, и у каждой своя камера хранения и свой зал ожидания. В рукаве Уны целая пачка поддельных билетов на самые разные поезда, чтобы свободно переходить из одного зала ожидания в другой и выходить на любую платформу, когда заблагорассудится.

За сутки здесь проходит более сотни поездов, и среди пассажиров каждого непременно найдутся такие вот простачки. Обчищать их карманы не так уж сложно. Ведь Уна уже успела наловчиться. Она никогда подолгу нигде не задерживается. Не появляется в одном и том же зале ожидания больше раза в день. И берет только то, что можно быстро и надежно спрятать. Как и у любого вора, у нее есть свои правила, которых она не нарушает никогда.

У мистера Дж. У. К. были часы на серебряной цепочке, а в бумажнике еще не меньше десятка банкнот. Но Уна не тронула их. И вовсе не из сострадания. Просто чем больше украсть у человека, тем выше вероятность, что он заметит пропажу прежде, чем покинет здание вокзала. Уна возвращалась под вечер не с самыми тугими карманами, зато никогда не попадалась. Ну, или почти никогда. Чтобы выйти под залог, требовались деньги, а Марм Блэй вела скрупулезный учет.

В животе Уны снова заурчало. В цокольном этаже вокзала есть ресторан для женщин, но Уна почти никогда не ест во время работы. Ведь надо быть готовой в любой момент броситься наутек, а живот, полный устричного рагу или тушеной капусты с ветчиной, заметно мешает во время бега.

В цокольном этаже можно не только вкусно поесть, но еще и хорошо поработать. Надушенные молодые люди на выходе из парикмахерской, спешащие в туалет леди, бегущие на работу машинисты поездов и проводники… И Уна решила совершить еще один заход перед тем, как отправиться домой.

Она снова зашла в здание вокзала через другой зал ожидания. Направляясь к лестнице, ведущей вниз, она заметила весьма бедно одетого мальчишку: потрепанные штаны, пальто в грязных и жирных пятнах и не менее грязная кепка. Уна закатила глаза, увидев, как оборванец приблизился вплотную к одетому с иголочки мужчине в высоком цилиндре. «Только не это, желторотик!» – пронеслось в голове у Уны. Мальчишка быстро огляделся и потянулся к карману пальто лощеного господина. Уна задержалась на лестничной клетке, хотя и понимала, что через пару секунд сюда отовсюду сбегутся копы. «Не надо!» – мысленно кричала Уна.

Она тоже была когда-то такой же юной. И такой же глупой. Просто чудо, что ей удалось избежать исправительной колонии для несовершеннолетних.

Тем временем мальчишке удалось запустить грязную ручонку в карман пальто мужчины в цилиндре. Уна покачала головой. Неумеха… Уже через секунду он выдернул руку, сжимая в ней золотые часы. Такие стоят не меньше сотни, но воришка получит у скупщика не больше двадцатки. Или еще меньше, если работает на кого-то. Но Уна не могла не отметить, что мальчишке таки удалось незаметно вытянуть часы из кармана. Значит, не такой уж и неумеха…

Мальчик сделал шажок в сторону, и Уна пошла вниз по лестнице. Она успела спуститься всего на пару ступенек – и тут на весь зал раздалось раскатистое «Вор!» Уна напряглась всем телом, как натянутая струна, готовая сорваться с места. Она оглянулась и увидела, что мужчина крепко держит мальчишку за руку, в которой раскачиваются, посверкивая, часы на золотой цепочке.

Вот так малолетки и попадают в колонию. А этот такой худющий, что, если не отправят сейчас в колонию, скорее всего, замерзнет где-нибудь на улице. Уна поспешила к мальчишке, пробиваясь сквозь толпу негодующих зевак, и, не успев сама толком опомниться, уже стояла прямо рядом с ним.

Уна зажала саквояж под мышкой и картинно всплеснула руками.

– Вот ты где, негодник! – громко вскрикнула она. – Мать места себе не находит, а он тут на вокзале ошивается! – и, обернувшись к обокраденному мужчине: – Этот негодник вам чем-то помешал?

Глаза мужчины яростно сузились.

– Этот негодник – самый настоящий вор! Он только что вытащил у меня часы!

Уна опять всплеснула руками и изумленно выпучила глаза. Слишком картинно, должно быть, но нужно во что бы то ни стало отвлечь на себя внимание мужчины.

– Вилли, не может быть! Это что, правда?

– Я… э…

Мальчик еще раз посмотрел на свою руку, все еще зажатую в кулаке мужчины, а затем на Уну… и от его смущения не осталось и следа.

– Простите меня, тётя Мэй! Вы же знаете, мама как запьет… Я уже три дня ничего не ел…

Уна внутренне поморщилась. Люди больше сочувствуют больным, чем пьяным… Но ладно, он ведь еще совсем мальчишка…

– Это не оправдание! Ты же знаешь, у меня всегда найдется тарелка супа для тебя! Немедленно отдай этому джентльмену часы и извинись перед ним!

Мужчина медленно разжал руку. На запястье мальчика остались ярко-красные полосы. Что-то во взгляде этого хитрого лисенка подсказало Уне, что он намерен сбежать, предоставив ей разгребать заваренную им кашу. Поэтому Уна тут же схватила его за воротник грязного пальтишка и хорошенько встряхнула.

– Отдай часы немедленно, ты что, оглох?

– Да, мэм…

Он все же бросил неуверенный взгляд на Уну, но в следующее мгновение отпустил цепочку часов. Те упали в ладонь обокраденного мужчины. Мальчик разочарованно проводил их взглядом, пока мужчина засовывал их обратно в карман пальто.