В автобусе было так же душно, даже с раскрытыми окнами. Все расселись отдельно, подальше друг от друга, чтобы переживать свое горе и оплакивать потерю наедине с самим собой. Лишь Женя с мамой сели вместе в самом конце автобуса у окна, посадив рядом Роя.
Следующие полчаса автобус катил своих молчаливых и грустных пассажиров в сторону Сухума. Женя смотрел в окно и дивился сказочной красоте кавказской природы и живости населения, проезжая мимо хребтов, лесов, озер и небольших деревень. Наблюдая за абхазской жизнью, тоска на какое-то время отступила на второй план, но когда однажды юноша развернулся к маме, чтобы обратить ее внимание на красоту гор, увидел, как она, чуть отвернувшись от него в сторону, держит в руках исписанный почерком отца листок.
– Мам, что это? – спросил Женя.
Женщина подняла глаза на сына и быстрым движением сложила лист, сжав его в ладони.
– Это записка, – тихо произнесла она.
– Папы? – уточнил юноша. Женщина кивнула.
– Предсмертная, – добавила она еще тише. Женя оторопел.
– В Москве сопровождающий нас офицер передал ее мне, понимая, что она уже ему не пригодится. Перед отъездом на это задание твой отец, все члены отряда написали записки и отдали их командованию, осознавая, на какой страшный риск идут, что могут не вернуться. Командование распорядилось после их смерти отдать записки нам, их родным. У нас записка теперь просто… Чтоб знали… – вполголоса объяснила женщина, не глядя на сына. – Ты знаешь, что такое предсмертная записка и что в них обычно пишут, что завещают, какие последние слова говорят.
Женя медленно кивнул. Сердце бешено стучало в груди.
– Дашь почитать? – спросил он, взглянув на краешек записки, выглядывающий из сложенных вместе рук матери.
– Нет. Прости, нет, – к его удивлению мама ответила отказом и быстро сложила лист в помятый конверт, а затем убрала его в сумку и тяжело вздохнула. – Я не хочу, чтобы, читая строки, ты страдал так же, как и я.
Другие бы женщины, жены, матери, подумал Женя, уже бы начали рыдать, прижав ладони к лицу, показывать свою беззащитность перед жестоким ударом судьбы. Но его мать была не такой. Неверно сказать, что она железная леди, что у нее нет никаких чувств. Она просто умеет их не показывать. Она считает, что лучше пережить все страхи и горести в себе, но ни в коем случае не делиться чем-то плохим с родными, тем более с любимым и единственным сыном. Пусть ей будет плохо, но она мать, она выдержит все ужасы и испытания только ради благополучия и счастья своего ребенка. Женя пытался понять более глубокие причины всего этого, но так до конца и не смог. Он копал глубоко, а, может, всё лежало на поверхности? Мы часто оказываемся слепы, не видя того, что находится прямо у нас перед носом.
Юноша молча смотрел на мать. Когда она вздохнула и по ее щеке скатилась быстрая неконтролируемая слезинка, которую она тут же промокнула платком, Женя вновь отвернулся к окну и стал смотреть на свое отражение на фоне зеленой полосы густого леса.
Вот и Сухум. Пальмы, восточная архитектура, большие прогулочные проспекты, сочная зелень, необычные фонтаны, живые краски и вообще атмосфера настоящего курорта. Проехав через центр города, автобус завернул на длинную улицу за ботаническим садом, с которой потом свернул в сторону комплекса светлых зданий. Это был недавно открытый госпиталь. Возле ворот автобус остановился, молчаливый шофер вышел на улицу и в два счета вынул из багажного отсека чемоданы и сумку Сезоновых. Вещи остальных пассажиров он не вынимал. Женя с мамой молча сидели и наблюдали за действиями шофера. Тогда абхазец прошел вдоль автобусных окон, выискивая хозяев вынутого им багажа. Увидев их, постучал в стекло и помахал рукой, приглашая на выход. Юноша с мамой пробирались по проходу, подгоняя перед собой Роя, стараясь не глядеть на других пассажиров.
