Гейб пыхтел и готов был сорваться на меня, но никто больше не решался говорить.
– Лив, – Лука сделал пару шагов в мою сторону, – я понимаю, что мы не вправе заставить тебя пойти с нами…
– Даёшь мне добро на то, чтобы я вернулась в гарнизон? – я перебиваю друга, – чтобы мой расстрел и моих родных состоялся ещё быстрее? Только после моего возвращения, расстреляют и ваши семьи, без расследований. Все в машину.
– Пятнадцать минут уже на исходе, – осматривая парней, что стояли словно вкопанные, – или будем ждать здесь возвращение утреннего патруля?
– Так ты с нами? – подал голос Антон.
– Вы уже всё решили за меня, втянув в это, – я вновь нажимаю на кнопку, переводя оружие в безопасный режим, – и не оставили мне другого выбора, так что пути назад у меня нет.
Развернувшись, я направляюсь в броневик, возвращая шлем назад на голову.
– У вас, кстати, тоже нет пути назад в гарнизон, поэтому нам пора.
Как бы мне не хотелось участвовать во всём этом, теперь другого выбора не было. Я, как капитан отряда, не могла остаться безнаказанной. Даже если военный суд поверит моим словам о том, что я ничего не знала, мне не избежать расстрела. Капитан, что не заметил в своём отряде подобное, будет расстрелян так же, как и капитан, что это устроил. И для слепца, и для зачинщика исход был один – смерть. И ведь парни знали это – знали, что только я буду нести за это ответственность. Ни Виктор, ни кто-либо ещё из академии – только капитан отряда – я.
Виктор обронил, что машины дельт идут первыми по приказу выше. Чей же это приказ? Кого-то из майоров-кураторов? Может это кто-то из подполковников? Ни Купер, ни Холл не похожи на революционеров. Хотя на счёт Купера я уже не была уверена.
Кровь всё ещё стучала в висках, не давая сосредоточиться на чём-то. Мои размышления прерывались, и возвращались на то же место. Броневик уносил нас всё дальше от гарнизона, от нашего округа, от всего, что было мне дорого. Что будет с Ником и Люси, когда они узнают? Сначала про то, что наши машины исчезли со всех систем отслеживания, как и наши коммуникаторы, а после узнают правду, и это лишь вопрос времени. Военный переворот сложно не заметить. Сначала они похоронят меня, а после узнают, что я участвую в свержении государственного строя.
Я подставила их под удар, сама того не зная.
«Как можно было оставаться такой слепой?» – руки невольно сжимаются в кулаки.
В салоне уже несколько часов царила абсолютная тишина. Лишь шум двигателя и стук камней, что отскакивали и били в корпус броневика. Дорога отсутствовала. Восточное направление, правильнее было бы сказать. Этот маршрут вёл нас в обход столицы пятнадцатого округа, огибая за десятки миль от города, на юг. Напрягая память, я старалась вспомнить, эту часть округа. Кажется, там был небольшой город и поля с плодовыми деревьями, от которого сейчас ничего не осталось. Когда-то давно, пятнадцатый округ полностью обеспечивал себя сам, выращивая некоторые фрукты и овощи, но это недолго продлилось. С первым восстанием пришла нескончаемая череда бунтов и бесконечная борьба с собственными гражданами.
Алекс не сбавлял скорость, несмотря на то, что мы ехали по камням. Броневик, то подбрасывал сидящих внутри, то нырял в яму.
– Мы отстаем от первой машины, – словно подливая масла в огонь, заговорил Антон, – нам нужно нагнать наше время.
– Срежем здесь.
Ал резко выкрутил руль вправо, и направил машину в ущелье, где когда-то проходила дорога.
