– Примитивные устройства, – со знающим видом, сказал Антон.
– Столько же места занимают! – Нинел окидывал взглядом всё пространство до горизонта.
– А ещё они хрупкие, и требовали обслуживания людьми, – Антону нравилось, что он мог блеснуть знаниями, – а энергии вырабатывали в десятки раз меньше чем современные.
– Вот, например, возьмём это поле, – он пальцем провёл по линии горизонта, очертив квадрат, – тогда оно вырабатывало столько же энергии, сколько сейчас в академии вырабатывает только один стеклянный купол.
– Охренеть! – Гейб окинул взглядом батареи.
Алекс лишь присвистнул и вновь пробежал взглядом по всей территории.
– Остатки былой цивилизации, – Антон покачивал головой, с восхищением смотря на разбитые панели.
– Там пыль, – Алекс указал пальцем в сторону.
На юге, едва виднелась пыль на горизонте. Лука, выхватил из кармана жилета бинокль, и напряжённо смотрел в том направлении.
– Едут сюда, всем укрыться!
Мы пробегаем вдоль рядов солнечных панелей и укрываемся под ними. Достав бинокль, я тоже смотрю туда, откуда двигался транспорт. Вначале было видно лишь пыль, после стал слышен звук двигателя. Звучание машины было знакомым, и Алекс, опередив меня, первым говорит вслух:
– Это броневик спецотряда.
– Может это наши? – с надеждой в голосе, говорит Гейб. – Решили отправиться на наши поиски?
Парни смотрят друг на друга, и кто-то даже пытается встать, но я одергиваю:
– Всем оставаться на местах! Мы не знаем кто в машине.
Лука возвращается к биноклю, и я делаю то же самое, бросая рассерженные взгляды на парней, проверяя, не решил ли кто опять встать. Бинокль не был и вполовину полезен, как шлем, но сейчас у меня не было другого выбора, поэтому напрягая глаза, я всматривалась в источник пыли на горизонте.
Вскоре из клубов пыли показывается объект шума: потрепанный временем броневик. Наш слух нас не обманул – это и правда, был броневик спецотряда, но ему явно было больше четырёх десятков лет. Снаружи броневик имел помятый и ржавый вид, выдавая его слабый, старого образца, сплав для корпуса машины.
Я вглядывалась в окна, но в них мелькали лица, обмотанные или платками или скрытые балаклавой.
– Это повстанцы, – тихо произносит Лука.
– Может, попросим у них помощи? – шмыгнул носом, Гейб, продолжая смотреть в свой бинокль.
– Даже не смей об этом думать! – рычу я. – Никому не покидать своих мест!
От повстанцев не стоит ждать добра, даже если они поверят в то, что мы уже не служим государству. Они ненавидят нас, считая виновными в том, что их округ оказался в таком положении.
– Но мы же теперь, получается, должны быть заодно? – Хьюго провожал взглядом клубы пыли.
– Они ненавидят нас, – сухо отвечаю я, – и даже не станут напрягаться, чтобы выслушать тебя, а просто убьют. Они не хотят нам верить.
Парни молчат, и мы выбираемся из своих убежищ, когда пыль окончательно спадает.
– Теперь нам придётся изменить свой маршрут.
Мы стоим возле Луки, что на карте показывал, как теперь нам предстоит идти.
– Нам осталось немного, – ободряюще произносит он, – думаю, мы сможем сделать небольшой крюк и пройти через границу шестнадцатого округа.
– Это плохой вариант.
Лука удивлённо поднимает на меня глаза.
Я не знала, сколько ещё смогу идти – рана, не переставая болела, а рисковать таким долгим переходом мне не хотелось. Из нас многие были ранены, пусть и раны не были смертельными.
– У шестнадцатого военные выезжают в патруль, в течение всего дня. Так мы рискуем вдвойне.
