«Как все верно рассчитано ведь. И ключ заранее подсунули, как будто мое попадание к этой двери было предопределено. А если б я не поехал в клуб? А если б не полез на бочки? А если…».
Замок давно не смазывали. Он натужно скрипел, как телега у плохого хозяина. В абсолютной тишине, окружающей их, не считая уханья филинов, звук был оглушительным.
После третьего оборота ключа дверь чуть слышно скрипнула и приоткрылась.
Он обернулся к Анастасии, чтобы по выражению ее лица уловить характер предстоящего, по всей видимости, развлечения. Но девушки рядом с ним уже не было…
«Очередной призрак… И где они научились так исчезать?», – успел подумать, уже перенеся ногу через порог, но еще не опустив ее на мрамор пола…
ПИАЧЕРЕ>16
«Напои меня зелием своим. И печаль растает словно дым…»
…Живой огонь, пожирающий дерево, привлекал и зачаровывал людей с того момента, как они научились его разжигать в своих пещерах. Языки пламени облизывали поленья и бросали отблески на стены. Смотреть, не отрываясь на огонь – один из немногих атавизмов, оставшихся у человека с каменного века. Дрова трещали, и дым с легким шелестом уходил в трубу камина.
Умиротворение. Покой. Тишина.
– Не желаете партию в шахматы? – звук незнакомого голоса выплыл из-за плеча.
Слегка вздрогнув от внезапного нарушения идиллической картины и с трудом оторвав глаза от огня, он повернул голову влево.
Обладатель голоса походил на персонаж одного фильма, в блистательном исполнении Аль Пачино, а еще больше он напоминал очень известного героя романа отечественного классика демонической литературы.
Напротив него в глубоком кресле, с сигарой в руке, сидел довольно импозантный мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти, одетый в черный атласный халат, поверх черного же костюма и вопросительно подняв брови, ждал ответа на тривиальный вопрос.
Он беззвучно кашлянул и осторожно обвел глазами помещение, где неведомым образом очутился.
>16 Piacere – по усмотрению исполнителя
«Ну почему ж неведомым? Сам пришел, вернее привели. Привела. Барышня-красавица.
Анастасия», – зло сжал губы.
Огромная комната, в которой он находился наедине со странным господином, напоминала зал в рыцарских замках, по крайней мере, именно так изображали данные помещения в фильмах. Свет очага не добирался до углов и до свода, и они тонули во мраке. На стенах, сколько хватало глаз, было аккуратно и заботливо развешено самое разнообразное холодное оружие – многочисленные шпаги, рапиры, палаши, сабли. Виднелись даже казацкие шашки. Русские бердыши, янычарские ятаганы, копья, тяжелые двуручные мечи, испанские кинжалы и наваррские стилеты, японские катаны. Похоже, здесь было собрано оружие всех эпох и всех народов. Но в остальном обстановка была довольно аскетичной.
Меж ним и его vis-a-via стоял низкий стол, покрытый черной парчовой скатертью, на котором едва умещалась шахматная доска с очень красивыми резными фигурами. Под ногами лежал ковер из шкуры леопарда. Пожалуй, это и все, не считая двух кресел, в которых собственно они и сидели. Да, был еще один небольшой столик, уставленный всевозможными пузатыми бутылками, опутанными паутиной и внушающими благоговение своей бросающейся в глаза стариной. Бутылки перемежались тяжеловесными, хрустальными, на высоких ножках, бокалами различной степени чистоты, словно здесь побывала веселая компания a-la Шляпа с Зайцем, достаточно долго перемещавшаяся по кругу, пачкая посуду и привычно игнорируя обязанности по ее мытью.
