Кадм не успел отойти далеко от того места, предназначенного им для непременного жертвоприношения. Он спустился к реке, намереваясь заодно поглядеть, какое в ней дно, измерить всю глубину реки, – и неожиданно наткнулся на загадочное отверстие в каменной стене.
Кто-то вроде шепнул царевичу, что надо-де посмотреть, куда ведет это отверстие, и он тут же очутился перед входом в пещеру. Под каменным сводом лежали тела уже мертвых спутников, а чуть подальше, но тоже в пределах пещеры, высилась уродливая фигура страшного дракона.
Кадм невольно сжал в своих руках тяжелое копье, с которым уже не расставался, кажется, ни днем ни ночью, с того самого мгновения, как сошел с корабля на землю.
Дракон тоже заметил гостя.
– Входи, входи! – заговорил он вдруг человеческим голосом.
Леденящие душу слова, казалось, вырывались прямо из драконовой пасти, не иначе. Еще там сверкнуло несколько рядов острейших зубов, сквозь которые ударило снопом жаркого, сильно насыщенного пламени. На голове у чудовища дыбились красные гребни, какое-то подобие гигантских петушиных, а в такт их движениям извивались и развивались кольца шумного, гремящего даже, змеиного хвоста.
– Вот кто убил моих друзей! – закричал вне себя от распиравшей его ярости Кадм, направляя свое копье прямо в голову этого грозного чудовища.
Царевич не промахнулся. Чудовище, со страшным стоном, попыталось скрыться куда-то в глубинах пещеры, однако храбрец добил его тяжелыми камнями, валявшимися у него под ногами.
Едва он проделал все это, едва вытащил копье из безжизненного огромного и безобразного тела, как тут же услышал над собой мощный женский голос:
– Вырви все зубы у дракона! Вспаши землю и засей ими поле, на котором тебе велено будет выстроить новый город!
Кадм узнал богиню Афину. В сумраке пещеры шлем и копье ее сияли подобно двум одновременно появившимся лунам.
Конечно, приказание богини Кадм исполнил в точности. Собрав в свой плащ вырванные из ужасной пасти зубы чудовища, он доставил их к тому как раз месту, где по-прежнему пережевывала траву спокойно лежавшая на ней корова.
При помощи сухого древесного ствола храбрец вспахал землю и засеял ее зубами дракона.
Едва только все это было проделано, едва только Кадм стряхнул со своих рук остатки пыли с драконовских зубов, – как тут же из влажных земных борозд с треском начали вытыкаться головы воинов в островерхих сверкающих шлемах. Высвободившись, они тут же принялись выставлять перед собою островерхие копья, лишь прикрывая свои головы пестро размалеванными щитами. Они уже быстро изготовились к смертельному бою.
Отпрянув чуть в сторону, Кадм успел подумать, что вот и настал для него последний час, потому что выдержать натиск целого войска не удавалось еще никому из обыкновенных смертных. Однако воины, совершенно не обращали внимания на Кадма, будто даже не замечали его. Зато они с остервенением набросились друг на друга, нанося своим напарникам взаимные смертельные удары.
Какое-то время спустя, показавшееся Кадму слишком томительной вечностью, все вспаханное поле покрылось окровавленными трупами. Перекопанные ими поля были щедро усеяны такими же ямами и буграми. Более того, такие же ямы и бугры земли представляли собою красноватую смесь, исходящую пара́ми с тошнотворными, пьянящими душу запахами…
Братоубийственные схватки прекратились лишь по приказу снова появившейся богини Афины. Но к этому моменту в живых оставалось всего лишь пятеро, смертельно уставших воинов.
