– Могут – они такие. Но пусть попробуют – я им не клуша! Да побоятся: знают, что кусаться умею… А где же это Сергей Васильич-то? Ах ты, ёкарный бабай, неужели презрел меня? Или жена не пустила?
Катя даже расстроилась немного. Но прошло еще минуты три, и на проезжей части улицы недалеко от будки остановился черный джип.
– Вот он, не обманул моих ожиданий! – радостно захлопала в ладоши Катя. – Ну, выйди, выйди из машины, уважь меня!
И, будто услышав ее, из машины тяжело вылез тучный мужчина средних лет в кожаной куртке нараспашку, с животом, угрожающе нависшим над брючным поясом… Меня всегда занимало: почему обеспеченные люди по большей части так тучны? Ген плебейства – или просто последствия голодного детства: наесться до отвала, как только появилась возможность?.. А между тем тучный мужчина прошелся вразвалочку до телефонной будки, постоял возле нее, явно недоуменно – почему это его никто не ждет? – затем так же вразвалочку вернулся к машине, сел в нее, явно с досадой изо всех сил хлопнул дверцей и тихонько поехал вдоль бордюра, рассматривая прохожих через открытое боковое окно.
– Ишь, какой важный – и подождать не хочет! – обиделась Катя.
– Боже, какой он толстый! И что, он – тоже?.. – спросила я.
– Да, и он – тоже! – кивнула Катя. – Вот они, во всей красе! Ты не представляешь себе, какие они все тухлые и вонючие! От них вечно несет перегаром, табаком, несвежим бельем, потом и пивной отрыжкой! Одним словом, козлы. Все у них воняет: подмышки, ноги, мошонки, пародонтозные рты!..
– Катька, я тебя умоляю – меня сейчас стошнит!
– Экая ты фифа! – презрительно глянула она на меня и стала передразнивать: – «Ах, мужчины, ах, любовь, ах, почему ты такая циничная?» Погоди, вот выйдешь замуж, залезет на тебя мужик с вонючим членом да дохнёт перегаром, от которого мухи дохнут, посмотрю, как запоешь!
– Катька, прекрати, я не могу слышать!
– Вот-вот! А сама будешь перед этим говнюком на задних лапках прыгать и чирикать! – И с горящими глазами, с проступившим на щеках румянцем, с жемчужно блистающими во влажном рту зубами, еще полная возбуждения от только что хорошо удавшегося, отлично срежиссированного спектакля, она тут же начала передразнивать кого-то препротивным бабьим голосом: «Вася, борщик хочешь? Я такой вкусный борщик сварила! Со сметанкой, Васятка, со сметанкой! Бери, Вася, эту сахарную косточку – для тебя берегла!.. А вот, Васенька, блинки для тебя, блинки с вареньем! Ах, мой Вася не любит с вареньем? Ну, со сметанкой бери!.. Какой у меня умненький, какой хороший у меня Вася!..» – А он нажрется, как кабан, рыгнет и даже спасибо сказать забудет, этот твой Вася, или Петя, или Ко-о… – Она не успела договорить: ее глаза, внимательно глядящие при этом в окно, вдруг в ужасе расширились, и испуганно онемел открытый на полуслове рот.
Я невольно оглянулась: оказывается, «Павлик» решительно направился в сторону нашего кафе. Сомневаюсь, что он нас заметил; просто, видно, ему надоело слоняться там, и он решил зайти выпить кофе – или ему тоже пришла идея следить за телефонной будкой из окна? Или догадался, вычислил – научный работник ведь! – что Катя разыграла его и должна сидеть сейчас именно в этом кафе и наблюдать за ним? Только Катерина судорожно дернула меня за руку: «Бежим!»
И мы, две сумасшедшие дуры – чего было нестись сломя голову? – похватали сумки, вскочили, роняя стулья, из-за стола, успели вбежать в коридорчик, ведущий на кухню, и спросить парня-официанта, чуть не сбив его с ног: «Есть у вас тут запасной выход?» Он показал; мы выскочили из помещения во двор и, суматошно поплутав по захламленному, застроенному какими-то складами двору, выбежали на другую улицу. И только когда оказались там – обеих разобрал страшный, неостановимый истерический хохот.
