- Ага, похудела и мне отрезали волосы, - хмыкнула девица. – И ещё я потеряла память и ни хрена не помню, и вообще с трудом всех узнаю.
- Да, так и скажем. Скажем, что сейчас как раз пытались напомнить вам о том, что было, и кто мы есть, - кивнул Анри. – Что вы умеете делать? Чему вас учили дома?
- Да всему, - сообщила она. – Домашние дела все – стирка там, уборка, готовка. Разве что шить не умею, у меня и по трудам трояки всегда были. Читала много, ну, пока читала. В музыкалке училась, не закончила. Если у вас есть пианино или гитара – могу сыграть. Петь умею. Мы один раз даже в знакомой студии песню записали. В колледже училась типа на учителя начальных классов. Но проучилась чуть за половину первого курса. Ну и всё. Чего ещё-то?
Честно сказать, Анри не понял и половины из того, что она сказала. Кроме музыки и пения, и хозяйства.
- Хозяйство – это хорошо, вам потом заниматься делами этого замка. Музыка – тоже. Жан-Филипп, взглянешь потом, что там с музыкой, хорошо?
- А с какого перепугу он? – нахмурилась ужасная девица.
- Анжелика, он из нас троих лучший музыкант, - улыбнулся Орельен. – Мы все немного умеем, но Жан-Филипп учился у настоящего менестреля, тот жил у него в замке целую зиму, представляешь?
Нет, девица не представляла.
- Продолжим. Вы умеете ездить верхом?
- Нет, а что, надо?
- Моя племянница плохо держалась в седле, - сообщила Антуанетта.
Так и было, да. И это хорошо.
- Но если научите, я попробую. Ни разу в жизни не видела живого коня! Только один раз в цирке, в детстве.
- А на чём вы ездите-то? – удивился Орельен.
- На машинах и автобусах. Я умею на велике и на мотике, ну, на велосипеде и на мотоцикле.
- И самое главное, - перебил Анри очередную порцию их любопытства. – Этикет и манеры. Сейчас вы производите впечатление человека, которого не учили ничему хорошему и который совсем не знает, как ведут себя воспитанные люди. Это необходимо изменить в самый короткий срок.
- Очевидно, воспитанные люди, все, как один, занимаются тем, что трупы в соседние миры выбрасывают, - заметила девица.
Очень ядовито заметила.
- Я не наблюдаю в вас никакой благодарности за то, что мы, фактически, спасли вам жизнь, - заметил Анри. – Благодарность – это тоже одна из добродетелей воспитанного человека.
- А я ещё не поняла, хорошо это или плохо, и нужно мне вообще или нет, ясно вам? – сверкнула она глазами. – Срать в ведро, воду таскать, отопления нет и ночью дубак, а туда же – воспитанные люди. Воспитанные люди не пялятся, когда другие срут, ясно вам? Так что пока я того, воздержусь от благодарности.
- Дело ваше, но извольте говорить, как приличный человек, а не как уличная девка. Иначе нам не поверит никто.
- Скажете, что после болезни я кукухой поехала.
- Да как бы не решили, что в неё бес вселился, - заметил, прищурившись, Жан-Филипп. – С такими-то речами.
Смотрит в корень, как всегда.
- Жан-Филипп прав, госпожа Анжелика. Сомнения в вашем поведении могут привлечь к вам неуместное внимание служителей церкви. Поэтому давайте договариваться. Я принимаю вас, как свою невесту Анжелику де Безье. Я даю вам время на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью и научиться вести себя, как подобает девице из благородной семьи.
- Даёте время – это сколько? – зелёные глаза смотрели очень жёстко, и прямо на него.
- Свадьба была назначена через две недели. И первая из них подходит к концу.
- Мало, - выпалила она.
