“Вот, Евлампий, это наш прототип чихательного анализатора!” – гордо объявил Григорий, демонстрируя свою разработку. “Это устройство будет регистрировать все ваши чихательные вибрации, анализировать их частотные характеристики, и соотносить их с колебаниями в пространственно-временном континууме! И с его помощью, мы наконец-то сможем понять, как ваши чихи работают!”
Евлампий с сомнением посмотрел на странное устройство. Он не был уверен, что хочет надевать его на себя. Но он понимал, что ему придется подчиниться.
“Ну что же, Евлампий, готовы ли вы начать наше удивительное исследование?” – спросил Григорий, глядя на него с горящими от энтузиазма глазами.
Евлампий вздохнул. “Я не думаю, что готов. Но, похоже, у меня нет выбора”.
Глава 3. Чихательный контроль и непредвиденные последствия
Перспектива обуздать эту неуловимую силу, таинственную и могучую, имя которой – чих, завладела сознанием Григория с такой неукротимой силой, что он попросту перестал спать ночами. Его лаборатория, прежде напоминавшая скорее склад забытых электронных компонентов, походивший на обитель Плюшкина с его вечным беспорядком и разрозненными предметами, преобразилась, словно по мановению волшебной палочки, в подобие алхимической мастерской. Воздух был пропитан терпким запахом паяльной канифоли, а на стенах пестрели схемы, чертежи и исписанные формулами листы.
“Ну же, Евлампий, не тяни кота за хвост, примерь же это чудо техники!” – с горящими от нетерпения глазами воскликнул Григорий, протягивая ему это чудо инженерной мысли, больше напоминавшее орудие пыток из какого-то средневекового подземелья. Его голос дрожал от переполнявшего его предвкушения грядущих открытий и триумфа, от осознания того, что вот-вот он сможет укротить эту неуловимую силу.
Евлампий с явным сомнением, от которого его уже начинало подташнивать, с опаской взял в руки это странное, тяжеловесное чудо-юдо, это творение рук и безумной мысли его нового друга. Шлем оказался неожиданно тяжелым, словно сделан из свинца, а его металлические края, казалось, были острыми, как бритва и неприятно врезались в кожу, вызывая у Евлампия чувство дискомфорта. С тихим, страдальческим вздохом, обреченного на вечные муки человека, он опустил эту махину себе на голову, чувствуя, как холодные проводки, словно назойливые насекомые, щекочут его уши, вызывая неприятное покалывание.
“Итак, – Григорий нервно поправил свои вечно сползающие с переносицы очки, – сейчас мы проведем первый, пробный запуск. Это будет, так сказать, тест на пригодность устройства. Ты просто постарайся чихнуть, как обычно, не сопротивляйся, дай волю своей природе. Постарайся не думать ни о чем плохом, просто позволь процессу идти своим чередом, как и всегда.”
Евлампий послушно кивнул, чувствуя, как предательский зуд, словно коварный червячок, начинает нарастать в его носу, распространяясь от кончика до самых гайморовых пазух. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, готовясь к неминуемому и уже привычному чихательному акту, как к неизбежному злу, что преследует его по пятам. Словно прорвавший плотину поток, не сдерживаемый ничем, чих вырвался наружу, на этот раз, как показалось Евлампию, с большей мощностью и интенсивностью, чем обычно, словно “Чихотрон” подстегнул его и без того могучую силу.
Тишина, наступившая после этого “маленького взрыва”, была просто оглушительной, давящей своей звенящей пустотой. Евлампий, не понимая, что происходит, с недоумением приоткрыл глаза, осторожно выглядывая из-под шлема. Все вокруг, казалось, оставалось на своих местах – все также вокруг стояли столы, все так же были разбросаны кучи проводов и все так же уныло мигали разноцветные лампочки, словно говоря: “Что, опять?”.
