Ариец и его социальная роль - страница 3

1897 г. был отмечен триумфом пьесы «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана (1868–1918). Французы вновь осознали в полной мере свою национальную гордость и величие, и расовые теории им были не нужны. Лапуж же, напротив, считал каждую нацию лишь выполняющей определенную социальную функцию на фоне всевластия биологических законов эволюции и яростно выступал против смешения таких понятий, как «этнос» и «раса»: «Это неправильные выражения, которые сыграли такую большую роль в политике наших отцов, обязаны своим происхождением тому факту, что лингвисты по-детски смешивали общность народов и языков». Справедливости ради нужно отметить, что данная постановка вопроса полностью соответствует канонам современной науки, и Лапуж здесь был одним из первых. В классических советских сочинениях по антропологии четко указывается, что смешение понятий «этнос» и «раса» лежит в основе расистской идеологии. Но Лапуж всегда четко разграничивал их и, следовательно, по канонам советской науки не может быть причислен к расистам. Однако в современных отечественных изданиях можно встретить именно такое мнение, в основном в силу обыкновенного незнания оригинального текста французского ученого.

В 1909 г. В своей работе «Раса и социальная среда» Лапуж писал следующее о теориях Чемберлена: «Они стали основой германского империализма, самого агрессивного из всех существующих, и превратились в кредо десятков миллионов немцев». К этому времени относятся и более резкие оценки французского автора, который называл некоторых немецких теоретиков «политическими шарлатанами». Однако существует и любопытное свидетельство, что даже сам кайзер Вильгельм II высказался следующим образом: «У вас во Франции лишь один великий человек, Ваше де Лапуж, а вы его не знаете».

Но «политические шарлатаны» в большом количестве существовали и во Франции. Именно они поддерживали в народе иллюзии свободы, счастья, всеобщего равенства и прогресса, в то время как Европа все более неотвратимо скатывалась к Первой мировой войне. Главная иллюзия общества того времени состояла в убеждении, что материальное улучшение жизни – это результат распространения идеалов Французской революции. Этим химерам, имевшим статус почти непререкаемых истин, автор противопоставлял концепцию биологического детерминизма, «пока несовершенным, но наиболее адекватным выражением которой является теория отбора, основанная на законах эволюции». По его мнению, из новой политической науки нужно изъять лозунги о справедливости, равенстве и братстве и наконец-то должны восторжествовать реалистические представления о балансе сил в борьбе народов и рас за существование. «Горе народам, коснеющим в мечтах», – провозглашал французский ученый.

Кроме того, сообразуясь с законами природы, он признавал, что мораль не имеет никакого отношения к биологии. В предисловии к книге «Ариец» Лапуж подчеркивал, что уже пять лет работает над первым томом большой книги о морали отбора, которая будет называться «Против морали». Это была своего рода ницшеанская программа «переоценки всех ценностей», но предпринятая уже на основе принципов эволюционной биологии. Данный страстный порыв французского интеллектуала был вызван желанием очистить мораль от любых трансцендентальных спекуляций, а также желанием вернуть смысл жизни, атрофированный у поколения конца XIX в., нервно дрожащего при виде «очаровательной бледности» дев и упивающегося декадентским искусством и оккультной философией.