Нет, евреи все-таки были не настолько слепы, чтобы не заметить, что Египет и Сирия начали концентрировать значительные военные силы на своих границах, не настолько глупы, чтобы не понимать, что такая концентрация означает, и не настолько глухи, чтобы не прислушиваться к донесениям своих разведчиков. Правительство страны прекрасно понимало, что дело идет к войне, и в конце сентября 1973 года многие части ЦАХАЛа были приведены в повышенную боевую готовность, резервная техника начала приводиться в порядок, весь общественный тарнспорт был подготовлен к тому, чтобы начать перебрасывать к границе резервистов, а в генштабе анализировали различные варианты развития событий.
Готовность арабов к войне израильтяне не то чтобы совсем просмотрели – ее недооценили. Премьер-министр Голда Меир охотнее прислушивалась к тем своим советникам, которые считали, что, в крайнем случае, арабы пойдут на ограниченную военную кампанию, прежде всего, потому что ей было выгодно к ним прислушиваться. Голде не хотелось будоражить народ объявлением всеобщей мобилизации накануне выборов, и вдобавок выкладывать из госбюджета деньги на столь дорогостоящее мероприятие. В результате накануне Судного дня большая часть армии и в самом деле была отпущена по домам, а на границах действительно осталась горстка резервистов.
В то же время Судный день 1973 года не был похож на обычный Судный День. Все мужчины были предупреждены о том, что в любой момент они могут быть призваны на службу, водители автобусов должны были быть готовы по первому вызову явиться в свои гаражи, раввины разрешили слушать в этот день радио и поднимать телефонную трубку…
В сущности, уже утром того Судного Дня началась частичная мобилизация резервистов. Но времени для того, чтобы организовать их, укомплектовать и доставить к границам уже не оставалось.
6 октября 1973 года в 13.59 Сирия и Египет одновременно напали на Израиль.
Сирия задействовала для своей первой атаки три моторизованные и две бронетанковые дивизии, насчитывающие 1200 танков и 45 000 солдат. Путь им преградили менее 180 танков и 4500 солдат. 2000 египетских танков и трем дивизиям египетской мотопехоты противостояли бронетанковая бригада из 240 танков и 600 солдат, засевших в бункерах "линии Бар-Лева".
Египтяне начали войну с того, что артиллерия подавила огонь из бункеров, танки-амфибии советского производства форсировали Суэцкий канал, выровняли с помощью водоструйных пушек плацдарм, заняли на нем передовые позиции, после чего советские мостоукладчики начали наводить понтоны, по которым пошли другие танки.
Уже спустя несколько часов "линия Бар-Лева" была прорвана – часть ее дзотов уничтожена египетскими десантниками и пехотинцам, а те, которые продолжали держаться, оказались в тылу противника, то есть, по сути дела, в окружении. По большому счету, это означало, что путь для египетской армии на Тель-Авив открыт.
Сирийцы в первый день войны также добились значительных успехов, и таким образом положение на всех фронтах было катастрофическим. Ветераны израильской журналистики вспоминают, как на пресс-конференции, собранной для того, чтобы сообщить о начале войны, у Моше Даяна предательски тряслись руки – точь-в-точь, как у членов ГКЧП в дни августовского путча 1990 года в СССР. Уже позже стало известно, что в первые дни войны Моше Даян и Голда Меир хотели покончить жизнь самоубийством, но перед этим отдать приказ сбросить на Каир и Дамаск атомные бомбы – и тогда бы мир неминуемо погрузился в кошмар ядерной войны…
