Антонина Егоровна проводила взглядом старого домушника и криво улыбнулась.
– Занятный между прочим гражданин. Ты даже не представляешь, каких трудов мне стоило его разыскать.
Раиса Михайловна открыла шкафчик и достала серебряный поднос, на котором красовалась бутылка абхазского коньяка и два бокала.
– Давай выпьем, подруга, – Круглова наполнила бокалы. – Чтобы всё у нас получилось. Потому как по-другому нам нельзя.
– Да, – согласилась Окольцева. – Уже слишком много пройдено, чтобы отступать назад.
Подруги пригубили солнечный напиток и затянули свою любимую песню времён безвозвратно ушедшей юности:
Листья жёлтые над городом кружатся,
С тихим шорохом нам под ноги ложатся.
И от осени не спрятаться, не скрыться…
Листья жёлтые, скажите, что вам снится?
– Что вам снится, – Круглова затянула сольную партию.
– Эх, подруга, – Окольцева довольно улыбнулась. – Нам ли быть в печали. Рано мы осень вспомнили.
– Да, что-то тоскливо в последнее время, Антонина, – разоткровенничалась Круглова.
– Даже несмотря на грандиозные планы?
– Как-то так, – уклончиво ответила Круглова.
Антонина Егоровна как женщина, умудрённая житейской истиной, смутно догадывалась, откуда дует ветер печали в раскрытое окно лучшей подруги.
– Мужика тебе надо, Рая.
В глубине души Раиса Михайловна понимала, что это именно то самое место, где и зарыта собака, но на поверхности виднелся лишь покосившийся крест погибшим героям любовных баталий.
– Да где же его взять, нормального мужика? – Круглова обречённо выдохнула. – Вокруг одни альфонсы и любители накаченных мужских ягодиц.
– Да, Рая. Время героев кануло в безвозвратное прошлое. Но я верю, что парочку динозавров ещё можно отыскать.
Круглова хитро прищурилась и наполнила бокалы.
– Это чего? Один тебе, один мне?
– Нет, подруга, – Окольцева категорично мотнула головой. – Я мужа люблю, и ты об этом знаешь.
– Счастливая ты, Антонина.
– Я не счастливая, я толстая. А к людям с хорошим аппетитом судьба всегда благосклонна.
– Да иди ты! – Круглова недоверчиво покосилась на подругу.
– Честно говорю. В книге прочитала.
– И как она называется?
– Я точно не помню. Там что-то про позитивное мышление и непредвзятое отношение к жизни.
– Понятно, – Круглова заинтересовалась концептуальной теорией счастья. – Слушай, подруга, а не заказать ли нам пиццу?
Новый виток в жизни Аристарха Петровича сопровождался целой плеядой неизвестных ранее ощущений. Парикмахерская, косметический салон и вещевые бутики ГУМа сделали своё грязное дело, тем самым очистив как внутреннее пространство вчерашнего забулдыги, так и его внешнее содержание.
– Блеск! – Кудрявцева пробежала оценивающим взглядом по новому образу Игнатьева. – Даже не верится. Ты, Петрович, теперь вылитый гангстер. Тебе бы только шляпу и автомат Томпсона в руки.
– Ага, – Игнатьев с тоской взглянул на винную лавку. – Точно гангстер. А на дворе сухой закон.
– Не переживай, друг любезный. Вот как только дело сделаем, сразу рванём в глухой запой. На неделю.
– Ты со мной? – Игнатьев потребовал гарантийные обязательства.
– По-любому, – невозмутимо произнесла Кудрявцева. – Держи.
Евгения достала из кармана брелок с автомобильным ключом и протянула его напарнику. После кивнула головой в сторону парковки.
– Пошли.
Аристарх Петрович неоднозначно пожал плечами и устремился вслед за своим куратором. Новоиспечённый гангстер догадывался, что должно произойти в последующие минуты его первой рабочей смены. Он взглянул на логотип баварского автомобильного бренда, красовавшегося на брелоке, и довольно сморщился.
