Читать онлайн Антон Рай - Арт-пытка, или ГКП

© Антон Рай, 2022

ISBN 978-5-0056-3221-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Время диалога: 2025-й год (написан: 2018—2022).

Место: здание ГКП, кабинет Томского; внутренний дворик.

Действующие лица диалога:

Александр Томский. 44 года. Миллиардер, основатель сообщества ГКП («Глобальная Культурная Поддержка»). Высокий, худой, экспрессивный. Сочетает в себе властность с некоторой мальчишеской задиристостью и почти детской наивностью, а может, напротив, детской серьезностью. Говорит он, во всяком случае, всегда всерьез, сколь бы странны или прямо фантастичны ни были его слова. Не женат.

Артемий Крот. 37 лет. Журналист, интервьюер, ведущий программы «Арт-пытка». Умен, нахватан, ироничен. Стиль интервью – агрессивный; коронный вопрос – о смысле жизни; цель вопроса – обессмыслить любые начинания интервьюируемого. «В жизни есть всё – кроме смысла», – говорит он. Женат. Четверо детей.

Сократ. 66 лет. Философ. Разведен.

_______________________________________________________________

Крот. Мы рады приветствовать Александра Томского, причем я рад сообщить ему, что все инструменты для особенно изощренной пытки уже приготовлены и только и ждут применения. Вы готовы к страданиям?

Томский. Здравствуйте, Артемий.

Крот. Время обмена любезностями миновало, грядет время боли. Так вы готовы или не готовы?

Томский. Готов.

Крот. Замечательно. Мой первый вопрос будет таким: в свое время, года три тому назад, я буквально из кожи вон лез, чтобы добиться интервью с вами, но вы мне отказали. При этом тогда вы были публичной фигурой, всячески, что называется, «светились по ящику» и раздавали интервью направо и налево. Но мне отказали, на что я, разумеется, несколько обиделся. Ну да ладно, не о моих вчерашних обидах речь – речь о сегодняшнем дне. А сегодня вы фигура скорее медийно-замкнутая, интервью не даете, вообще нигде вас не видать, – и вдруг вы сами предлагаете встретиться и поговорить (а я сообщаю зрителям, что инициатором нашей встречи являюсь вовсе не я, а Александр). Вопрос напрашивается сам собой: что такое произошло и почему вчера было нельзя, а сегодня стало необходимо?

Томский. Все довольно просто. Почему я в свое время был медийной фигурой? Просто потому что я вдруг продал свой бизнес и затеял некое весьма странное, по всеобщему мнению, предприятие – медиа любят такие истории. И сопротивляться тут бесполезно, – все равно тебя вытащат на свет божий и перемоют все твои косточки. Я и не сопротивлялся. Но главным для меня и тогда уже было то сообщество, с которым… без которого… в общем – то сообщество… в общем, я не знаю, как лучше сказать.

Крот. Наверное, то сообщество, без которого вы не мыслите своей жизни.

Томский. Вот, правильно. Хорошо вы сформулировали. Мне всегда немного сложно говорить о ГКП, просто потому, что я настолько включен в его жизнедеятельность, что мне бывает трудно что-то объяснять – все кажется самим собой разумеющимся. Но, разумеется, это неверно. И ГКП нуждается в том, что можно назвать популяризацией – надо научиться внятно доносить концепцию сообщества до…

Крот. До широких масс трудящихся.

Томский. Нет, это было бы уже пропагандой, а не популяризацией.

Крот. А чем популяризация отличается от пропаганды?

Томский. Адресат пропаганды – человек, не желающий думать. Адресат популяризации, напротив – человек, думать не только желающий, но и умеющий. Популяризировать – значит, несколько упрощенно, но объяснять, а не манипулировать, вбивая в головы лозунги. Так вот, ни в каких широких массах мы не нуждаемся, – именно потому, что нам не нужны люди, ведущиеся на пропаганду. А массы всегда и во все времена велись на пропаганду. И будут вестись и дальше.

Крот. Аминь.

Томский. Будьте здоровы.

Крот. Спасибо. Итак, будем считать, что разницу между популяризацией и пропагандой вы объяснили, равно как и необходимость популяризации сообщества. Но, возможно, некоторые из зрителей нашей программы и вообще-то до сих пор еще не знают, что это такое – ГКП? Не хотите для начала провести ликбез?

Томский. Хочу. «ГКП» означает «Глобальная Культурная Поддержка», а это название, в свою очередь, говорит само за себя. Наша цель – повсеместная поддержка Культуры, осуществляемая в мировом масштабе. Наши средства…

Крот. Подождите, у вас же ошибка в названии. Сообщество должно называться не ГКП, а ГПК; не «Глобальная Культурная Поддержка», а «Глобальная Поддержка Культуры». Это же очевидно. Слово «культурная», предпосылаемое слову «поддержка», характеризует специфику поддержки, но ничего не говорит о том, что вы поддерживаете. И получается, что вы культурно поддерживаете непонятно что.

Томский. Не буду спорить, грамматически вы абсолютно правы. Но дело в том, что название «ГКП» уже устоялось, а когда изначально я рассматривал альтернативное название, а именно, как вы и сказали – «Глобальная Поддержка Культуры», то меня смутила сама эта аббревиатура – ГПК. ГКП звучит лучше. Грамматически не совсем верное, эстетически это название вернее.

Крот. Не вижу никакой разницы между двумя аббревиатурами. ГПК. ГКП. Никакой разницы.

Томский. Вы не видите, а я вижу. Это важнее – так как сообщество создал я, а не вы.

Крот. Ну хорошо, хотя и странно. Так что вы там говорили о целях сообщества?

Томский. Наша цель – повсеместная поддержка Культуры, осуществляемая в мировом масштабе. Наши средства – заработанные мною в свое время миллиарды. Наш способ жизни и действия – сообщество или даже сообщничество всех культурных людей.

Крот. В общем: «Культурные люди всех стран, соединяйтесь!»

Томский. Да, что-то в этом роде. Но это как раз – лозунг, это – для масс. А нам не нужны…

Крот. Это я уже понял. Непонятно другое – почему вы не могли рассказать мне об этом три года назад, и почему вам потребовалось рассказывать все это сегодня?

Томский. Да потому что три года назад это были бы только слова, а теперь ГКП уже есть в наличии, следовательно есть и о чем поговорить по существу. Меньше всего на свете мне хочется городить очередную утопию, доказывая всем, что это вовсе не утопия. А вы знаете, что любой утопист тратит значительную часть своего времени на многословные доказательства, что его рассуждения вовсе не утопичны. Это неотъемлемая часть утопического способа мышления. Но я решил, что пойду другим путем: сначала я создам ГКП, а потом уже буду говорить об этом звере. Что ж, именно так я и поступил.

Крот. Понятно. Значит, зря я на вас обижался.

Томский. Конечно, зря.

Крот. Хорошо, тогда пойдем дальше и приступим к самому что ни на есть «разговору по существу». Знаете, какие ассоциации вызывает у меня слово «Культура»?

Томский. Надеюсь, вам не хочется тотчас схватиться за пистолет?

Крот. Нет, за пистолет не хочется. Скорее мне хочется зевнуть.

Томский. Зевнуть? А почему, собственно?

Крот. Как вам сказать… Я сразу представляю себе нечто вроде концерта классической музыки и сонную публику на нем. Скучища, одним словом.

Томский. Вы не любите классическую музыку?

Крот. Я не люблю оказываться под градом вопросов. Все же это моя прерогатива – обрушивать этот град на интервьюируемого.

Томский. Сорри. Но вы сами спровоцировали мой вопрос.

Крот. Хорошо, я готов ответить. Да, я не большой фанат классической музыки – предпочитаю рок-музыку. И те люди, которые ходят на рок-, поп- или даже рэп-концерты, по мне куда более живые, чем культурные трупы на классике. Слово «Культура» отдает мертвечиной.

Томский. «Культурные трупы» – это очаровательно. Это надо запомнить и использовать. И я, кажется, понял, куда вы клоните. Хотя тут возникает две проблемы: первая, если вы действительно не любите высокую Культуру как таковую, Культуру, так сказать, с большой буквы. Однако, я в этом сомневаюсь. В частности, я точно знаю, что вы много читаете и как раз-таки отдаете предпочтение классическим текстам.

Крот. Предпочтение? Нет, классику я знаю неплохо (годы учебы так вбили её в голову, что и захочешь выбросить, а не получается), но предпочитаю, конечно же, современную литературу. Да и разве кто читает классику как-то иначе, кроме как из-под палки, или, переформулируя – какой сумасшедший будет читать классику по собственной воле?

Томский. И вы туда же! Мне вот недавно один «ценитель» прекрасного заявил, что не может читать классику, потому что там слишком часто замалчивается секс и это, мол, скучно.

Крот. Прав ваш ценитель.

Томский. А мне, знаете ли, как раз куда интереснее, если герои и героини не слишком торопятся прыгать в постель; мне как раз скучно, если они сразу же оказываются в постели. Или еще другой «ценитель» прекрасного как-то сказал: «Герои Чехова все чего-то ждут, декламируют, не едут в Москву никогда, хотя нужно было с первых минут первого действия спалить на х… вишнёвый сад и уехать в Москву первым же поездом»1. Ну, правильно, Чехов – это мертвечина, а надо бодренько ехать в Москву. На рок-концерт. Та же примерно логика.

Крот. Я, в общем, не совсем об этом. Хотя…

Томский. Неужели и вы скажете, что трем сестрам надо было спалить вишневый сад и нестись с Москву?

Крот. Но вы-то сами много раз говорили, что рождены «дело делать», а не декламировать в пустоту.

Томский. Ну так очевидно, что я и не герой Чехова, да и в конечном счете я предпочел делу, признаваемому в обществе настоящим, то есть бизнесу, какое-то дело весьма сомнительное, то есть реально стоящее. Так уж выходит, что Культура с большой буквы всегда вызывает некоторые подозрения у некоторых чересчур живых современников. В этом смысле, я думаю, что иногда прямо полезно, когда у культурного человека наблюдается отток, упадок жизненной энергии, – иначе ему никак не усидеть ни с книжкой в руках, ни на «классическом» концерте.

Крот. Вы опять-таки на всех производите впечатление не просто энергичного, а гипер-энергичного человека.

Томский. Я опять-таки – руководитель, человек действия, а всякое руководство требует энергии. Но может быть именно поэтому я сам и не писатель, и не философ, – именно потому, что слишком уж энергичен, слишком вовлечен в действительную жизнь.

Крот. Сомнительный тезис – многие писатели (и даже мыслители) отличались скорее избыточной энергией. Толстой, Маркс – те еще живчики были.

Томский. Так эта их чрезмерная «живость» и приводила к тому, что они вовлекались в общественную жизнь, видели себя руководителями людей, а не букв. Хотя, вообще говоря, тезис об оттоке энергии действительно сомнительный. Творческий человек переплавляет жизненную энергию в творчество, но, очевидно, максимум творчества требует и максимума энергии для переплавки. Не зря и Шопенгауэр говорил, что гениальных людей всегда находили особенно пылкими, хотя вовсе и не все пылкие люди гениальны2. Что касается Толстого и Маркса… Мир легко обошелся бы без толстовских общин, а вот без «Войны и мира» – никак. С марксизмом дело обстоит посложнее, но, в целом, итогом жизни Маркса, очевидно, является «Капитал», а не «Интернационал».

Крот. Не очевидно – марксисты никогда не согласятся с вами.

Томский. Не согласятся, но у нас сейчас нет времени спорить с ними, к тому же о марксизме нам все равно еще придется поговорить подробнее.

Крот. Вот как? Что ж, поговорим… А вторая проблема?

Томский. Вторая?

Крот. Вы сказали: «Тут возникает две проблемы»; первая – это любовь или нелюбовь к Культуре с большой буквы, а – вторая?