Шпага в моей руке дрогнула. В груди было тесно.
Это был мой шанс исполнить долг. Закончить всё.
Но Лонгвей… он был как ребёнок. Он не убил бандитов, как, не раздумывая, поступил бы император и большинство аристократов.
Пальцы заныли от напряжения. Выдохнув, я вогнал шпагу в ножны и запустил пальцы в чёлку, отбрасывая растрепавшиеся волосы назад. Какая-то смелая кошка уже кралась к рассыпанным на земле пирожкам. Лонгвей улыбнулся ей и пошагал дальше.
Он сбежал из Золотого города, чтобы попасть в Академию. На её территории испокон веков прятался живой легендарный Артефакт, иногда он позволял особо упорным и нуждающимся его найти, после чего исполнял одно желание. Лонгвей хотел загадать ему выздоровление своего отца-императора.
Я должен был помешать ему, убить при первой возможности и оборвать род завоевателей навсегда, но я подумал «Это можно сделать позже, в более подходящий момент» и пошёл за Лонгвеем на вокзал, с которого отправится поезд в Академию.
3. 3: Лада
Я старалась дышать медленно. Глубоко. Но то, что видела в щель между шторками на каретном окне… ужасало.
Почему их так много?
Ежеминутно кто-нибудь поднимался на крыльцо с красными колоннами, чтобы пройти между метровыми статуями однорогих лудуней[1] с резной чешуёй и шагнуть за окованные медью двери. Или же распахивал их, чтобы покинуть трёхэтажный полицейский участок. Простые горожане, чиновники в наброшенных на плечи чёрных или красных халатах с квадратным иероглифом «Порядок» на спинах, адвокаты в прямоугольных шапочках, городовые с задержанными. Их голоса и цокот подков по каменной мостовой просачивались в карету. Поток посетителей не прекращался. Ни малейшего просвета… я стиснула пальцы, снова сминая шёлковый подол.
Бумажные фонари, висевшие под карнизами крыши с лихо загнутыми вверх углами, загорелись. Следом за ними по цепочке вспыхнули фонари по периметру площади.
– Госпожа, время… – голос сидевшего напротив дворецкого Тримаса был полон сочувствия.
Он смотрел с жалостью. Я различала это выражение даже в лёгком сумраке кареты. Большим пальцем Тримас теребил цепочку карманных часов, тонувших в его широкой морщинистой ладони.
Я снова выглянула в просвет между шторками: в полицейском участке слишком много посетителей.
Это не проблема. Они ничего мне не сделают.
Во рту вдруг пересохло, ком встал в горле. Я смотрела на разговорившихся на крыльце чиновников, озарённых светом бумажных фонарей.
Бам! – грохнуло рядом. В глазах потемнело, и я будто провалилась…
БАХ! БАХ! – грохот заглушает крики и рык толпы. Звенит в ушах. Меня толкают, сжимают огромные высокие фигуры. Искажённые лица проступают в дыму. Растрёпаные волосы. Тычки и пинки. Полицейские бегут с нами. Мама, прикрыв округлившийся живот рукой, ввинчивается в толпу, тащит меня за собой, её пальцы больно сжимают мою ладонь. Я хочу кричать, а в горле – ком. Я прижимаю к груди плюшевого Котю. Рука устала, но он не сможет здесь один. Я должна его спасти. Должна защитить. Слева, справа, сзади, спереди – везде толкают. Трещит одежда. Дым щиплет глаза. Я снова хочу принять драконью форму, растолкать всех, спасти маму и Котю – мышцы и кости вспыхивают огненной болью. Ноги подгибаются, но толпа не даёт упасть, мама протаскивает меня между бегущими, как мокрое бельё между валиками. Котю рвут из моих рук, я впиваюсь в мягкую ткань пальцами, мысленно молю «Прости-прости, потерпи, маленький» – и никак не могу превратиться. Никто в бегущей толпе не превращается в дракона. Что-то не так… Папа что-то говорил о дыме и обороте. Оглядываюсь. Сквозь пелену слёз надеюсь его разглядеть. Он обещал догнать нас, но среди перекошенных лиц нет его улыбчивого лица. Всё застилают слёзы.
