Они переглянулись, понимая, что отдых откладывается. Дорога впереди всё ещё извивалась между холмами, и кто знает, что ждало их за следующим поворотом. С тяжёлым вздохом Лёва подхватил посох, Валера убрал артефакт в сумку, а Евдоким бодро закрякал, будто говоря: «Вперёд, лентяи!» И путники снова двинулись в путь, оставив за спиной дымящиеся останки и причитания пьяного "ведьмака".
Глава 9.
Солнце уже клонилось к закату, когда Валера, Лёва и Евдоким вышли к краю широкого ущелья, прорезавшего каменистую местность, словно шрам на теле земли. Дорога, по которой они шли, оборвалась у обрыва, и перед ними открылся зияющий провал, окружённый отвесными скалами. Ветер завывал в глубине, донося снизу влажный, землистый запах с примесью чего-то резкого, почти металлического. Скалы, покрытые пятнами мха и лишайника, уходили вниз на десятки метров, теряясь в сумрачной дымке, где едва угадывались очертания дна. Над ущельем, покачиваясь на ветру, висел старый подвесной мост – хлипкий, с потёртыми верёвками и досками, потемневшими от времени и сырости. Его скрип разносился эхом, смешиваясь с воем ветра, и создавал ощущение, будто само ущелье дышит, наблюдая за путниками.
Валера остановился у края, оглядывая мост с явным недоверием. Его широкие плечи напряглись, а рука привычно легла на сумку с артефактом, который после утренней стычки с тварью вёл себя тихо, но всё ещё излучал лёгкое тепло через ткань. Он бросил взгляд вниз, в темноту ущелья, и нахмурился. В голове крутились обрывки историй, что рассказывали в деревнях: про огромного паука-людоеда, который якобы обитал где-то здесь, в тенях скал. Говорили, что его сеть – тонкая, как шёлк, но прочнее стали – могла поймать даже коня, а яд растворял кости за считанные минуты. Валера не был суеверным, но после русалок и той когтистой твари он уже не спешил отметать байки как выдумки.
– Ну что, Лёв, – тихо сказал он, не оборачиваясь, – мост выглядит так, будто его сто лет не чинили. Пойдём или поищем обход?
Лёва подошёл ближе, опираясь на посох. Его светлые волосы растрепались от ветра, а лицо, исхудавшее от усталости, осветилось тревожным любопытством. Он тоже слышал легенды про паука – ещё в детстве, у костра, когда старшие пугали младших жуткими сказками. Тогда он смеялся, но сейчас, глядя на зияющую пропасть и шаткий мост, смеяться не хотелось. Сердце колотилось, но не только от страха – в нём загорался тот самый огонёк упрямства, который всегда заставлял его идти дальше, даже когда ноги подкашивались.
– Обход? – переспросил он, прищурившись. – Это лишний день, Валер. А мы и так еле тащимся. Если этот паук существует, то лучше встретить его здесь, чем дать ему время выследить нас ночью.
Валера хмыкнул, бросив на брата косой взгляд. Лёва был младше всего на пару лет, но порой его безрассудство заставляло Валеру чувствовать себя старше на целую вечность. Однако он не мог не признать Лёва прав – возвращаться назад или искать другой путь означало потерять время, которого у них и так не было. Артефакт в сумке словно подталкивал их вперёд, и Валера ощущал это почти физически – лёгкое покалывание в пальцах, будто вещь шептала: «Иди».
– Ладно, – буркнул он. – Но шагай осторожно. И держи Евдокима покрепче, а то он у нас герой ещё тот.
Евдоким, сидевший на плече у Лёвы, важно крякнул, будто соглашаясь. Его крылья слегка подрагивали от ветра, а чёрные глазки-бусинки внимательно следили за мостом. Гусь был не простым – это путники поняли давно, ещё когда он выбрал их в спутники, вместо того чтобы остаться в деревне с обычными птицами. Иногда казалось, что Евдоким понимает больше, чем показывает, и его храбрость порой граничила с безумием.
