– Мистер Маклохлан, простите, я без очков сегодня. Мы можем лететь помедленнее?
– Конечно! – ответил Джошуа. – Я просто вам демонстрировал технику пилотирования!
Начав разговор о технике, Маклохлан продолжил сведениями, что при полётах на «Ястребах» используются фигуры, которых официально не меньше двухсот пятидесяти, но ей, для сдачи зачёта, будет вполне достаточно освоить «Цепочку», «Лесенку», «Уголок» и «Зигзаг» с «Вращением». Верона кивнула с согласием, а Джош, изначально рассчитывавший, что она начнёт умолять его показать ей другие фигуры и позволит ему тем самым проявить своё великодушие, едва не скрипнул зубами, пытаясь скрыть огорчение, которое было усилено её смиренным высказыванием:
– Да, сэр, вы правы конечно же. При нашей с вами загруженности даже выучить эти фигуры представляется чем-то немыслимым.
Когда их полёт окончился, Верона, расставшись с профессором на первом пролёте лестницы, вернулась к эскизу – начатому, понимая, что скоро не выдержит – без отца, без его присутствия, и без его прощения – в полной мере необходимого. Где-то в начале пятого она, посетив туалетную, где тщательно вымыла руки – от угольной пыли – въевшейся, переместилась в гостиную и подошла к деквиантеру. Эртебран отозвался сразу же и резко сказал: «Я слушаю!»
– Экдор Эртебран, простите, мне нужно с вами увидеться.
– Хорошо, – согласился Лээст. – Я у себя, в «проректорском». Только недолго, пожалуйста.
Верона, повесив трубку, бросилась вниз по лестнице – примерно в таком состоянии, в каком Эртебран поднимался к ней до её полёта с Маклохланом, и, пробежав сквозь Замок, оказалась у мраморной лестницы. Там она передохнула, пытаясь стабилизироваться, и начала подниматься. Лээст ждал в коридоре и при её появлении прошёл к своему кабинету и вошёл в него первым – нахмуренный, всё ещё не отошедший после яростной вспышки ревности. Верона, войдя за ним следом, увидела, как он прикуривает – её зажигалкой – Marlboro.
– Будешь? – спросил он глухо, как только она приблизилась.
– Нет, сэр. Спасибо. Я бросила.
Эртебран глубоко затянулся, выпустил струйку дыма – глядя на море – серое, с чёрного цвета подпалинами, и произнёс: «Так что там?»
– Сэр, простите, пожалуйста. Я попросила Джона больше не появляться, пока он не встретится с вами… то есть, простите, с папой, и не возьмёт разрешения.
– И зачем ты мне это рассказываешь?
– Потому что вы сами сказали о чести и о достоинстве. Джон не имеет права вступать со мной в отношения без вашего разрешения. То есть, простите, папиного… без папиного разрешения…
Эртебран посмотрел в её сторону:
– Хорошо, я приму это к сведению, но сам он не примет, я думаю. Его статус – выше условностей.
Воцарилась долгая пауза. Лээст дымил сигаретой. Верона кусала губы. Оба страшились единственного – оба страшились выдать себя. Наконец, Верона не выдержала – не собственных чувств, а молчания:
– Я… написала маме…
Эртебран не отреагировал.
– Попросила её приехать…
– Ну ладно, – сказал проректор, щёлкая крышкой Zippo, – у меня тут пара отчётов, а у тебя – рисунок и другие дела какие-нибудь. И раз ты уже не куришь, то я ей немного попользуюсь… Как только куплю себе новую, то верну тебе эту в целостности.
– Нет, – возразила Верона. – Оставьте себе, пожалуйста. Я уже с ним не поддерживаю личные отношения.
– Вот как? – спросил проректор. – Это – твоё решение?
– Нет, это ваше решение… – она немного помедлила, – но я нахожу его правильным.
