Я беру бутерброд и кладу его на край тарелки. Внутри клокочет выпитое шампанское.
– Ты в порядке? – беспокоится она, когда я икаю со страдальческим выражением на лице.
Второй бокал заходит легче. Пузырьки из желудка разбегаются по сосудам. Такое чувство, как будто под кожей прорывают ходы маленькие личинки, копошатся и щекочутся изнутри. Она не унимается:
– Тебе точно не плохо?
Я в порядке. Мне хорошо. Кушай салат, Оля.
– Лера из Гамбурга «ВКонтакте» фотки выложила. Видел?
– Да похуй вообще на эту блядь, – отвечаю я. Сам не понял, как с языка сорвалось.
– Ну почему ты так? Она же тебе нравится, – заступается за одногруппницу Олечка. – И вот сейчас ты еще раз это доказал.
– Нравится? С чего ты взяла? Мне вообще только ты нравишься! – Мой взгляд опускается в ее декольте.
Щекотка добирается мне до низа живота. Оля замечает мой стояк и знает, что я знаю об этом.
– Ваня, ты знаешь, тебе вообще нельзя пить… Нет, не надо, – шепчет она и поправляет лифчик. – Убери, – слабеньким движением отлепляет мою ладонь от своей маленькой груди, в глазах у нее фальшивый испуг. Но я-то вижу, что ей надо.
Куда собралась?!.. Сиди, бля!..
– Я думала, что ты хороший, а оказалось, гнилой внутри!
А я думал, что у тебя на манде волосики…
Гостья расправляет между ног порванное платье и вылетает в прихожую. Я слышу, как она обувается.
Замок защелкивается вместе с ударом стальной двери. Как только на лестнице стихает быстрый стук каблучков, из-за двери раздается голос Точкина:
– Иван, у вас всё нормально?! Иван?! – Он несколько раз давит на кнопку звонка.
Вместо желаемого: «Сплю я», – мой речевой аппарат выдает невнятное полуматерное: «Сбля», – похожее на звук рвоты.
– Иван! Откройте, пожалуйста! Вам нужна помощь!
– Ёбаный Боже! Тебе самому помощь нужна! Психиатрическая! – Я сам удивился тому, что без единой запинки выговорил эту непростую лексему. – Спать иди! Дебил контуженый!
Шагов не слышно, снаружи тихо. Видимо, он остался дежурить у двери.
Делать нечего, я наливаю еще шампанского и уныло гляжу в экран поверх нетронутой еды на столе. Там всё тот же «голубой огонек», но только публика за столиками поменялась. Никого из этих новых я не видел раньше, кроме единственной старухи – знаменитой эстрадной певицы, народной артистки СССР. Правда, кажется, она умерла еще в прошлом году. Или я путаю с кем-то? Чтобы проверить, я беру смартфон, но не могу набрать ватными пальцами шесть цифр пароля. На экране старуха поднимается на новогоднюю сцену и подходит к микрофону.
